Бернард Корнуэлл - 1356. Великая битва

– Подъемный мост! – вскричал Роланд.

Перед ним выросли двое, оба с мечами, но на него снизошло вдруг спокойствие. Это его ремесло. До сих пор он сражался лишь на турнирах, но победы в поединках являлись плодом долгих упражнений. Стремительным движением он отвел клинок врага, сделал ложный выпад, шагнул вперед, и его меч вонзился левому противнику между ребер. Не останавливаясь, Роланд наступал на второго, проскочив под широкий размах, и отвел его правую руку так далеко назад, что локтем ударил ему в живот.

– Этот мой! – воскликнул Робби, прямо как во время общей схватки на турнире.

Роланд шагнул влево, коротко рубанул низом, и первый противник выбыл из битвы, а де Веррек почти не запыхался. Тут из надвратного укрепления выскочили двое караульных, и он устремился на них. Один держал копье и попытался ткнуть, но Роланд заметил неуверенность на лице противника. Почти не думая, он отвел древко, потом сполохом взметнулся его меч, острие которого ужасной бороздой прочертило лицо солдата. Оно рассекло ему губы, нос и бровь, одна глазница наполнилась кровью. Раненый отпрянул и врезался во второго караульного, который испугался и попятился к надвратной башне.

– Бери госпожу Женевьеву! – крикнул Роланд Мишелю. – Под арку!

Роланд исчез в караулке, а Робби и Скалли забаррикадировали вход в длинный сводчатый проход, выход из которого закрывал поднятый мост.

– Он на чертовых засовах, – пробормотал Скалли.

Мишель по-английски не говорил, но засовы увидел и выдвинул язычок правого из сделанного в камне углубления. Женевьева попыталась открыть другой, но он не поддавался, а плащ соскользнул с ее плеч. Мужчины в замковом дворе увидели ее обнаженную спину и заорали, желая рассмотреть больше. Мишель пришел на помощь, и массивный железный клин со скрипом подался назад.

– Задержи их, Скалли! – крикнул Робби.

– Дуглас! – проревел Скалли боевой клич, обращаясь к солдатам во дворе.

В караулке остался один из стражников, но он отпрянул от Роланда, который, не удостоив его вниманием, побежал вверх по винтовой лестнице, ведущей в большое помещение над аркой ворот.

Там было пусто и царила темнота, лишь тусклый лунный свет проникал в бойницы, но Роланд сумел различить огромный ворот, на который наматывались цепи подъемного моста. Барабан ворота был шириной с арку и четыре фута в высоту. На обоих концах имелись большие ручки, но сдвинуть ближайшую Роланду никак не удавалось. Внизу он слышал крики и звон клинков. Раздался вопль. Заржала лошадь.

Несколько секунд он беспомощно стоял, не зная, как снять механизм со стопора, но, когда глаза привыкли к темноте, де Веррек разглядел у дальней ручки мощный деревянный рычаг. Он подбежал к нему, ухватился и налег. Какой-то миг ворот не уступал, но затем вдруг раздался пугающе громкий щелчок, и огромный барабан быстро закрутился, а цепи рывками стали разматываться с веретена. Одна из них порвалась, сломанные звенья отскочили, полоснув Роланда по щеке, и как раз в тот миг жуткий грохот возвестил о том, что мост упал.

Рыцарь, оглушенный ударом цепи, пошатнулся, потом пришел в себя, поднял меч, который бросил, чтобы налечь на рычаг, и поспешил вниз по лестнице.

Ворота были открыты.

– Сэр? – Сэм дотронулся до плеча Томаса.

– Исусе! – едва слышно воззвал Бастард.

Он наполовину уснул, вернее, мысли его растеклись подобно тому зыбкому туману, который висел над освещенным луной рвом замка де Лабруйяда. Томас вспоминал про Грааль, чашу из простой глины, которую вышвырнул в море, и задумался, как это часто с ним случалось, была ли она настоящим святым Граалем. Иногда он в этом сомневался, а иногда трепетал от ответственности, которую взял на себя, навечно сокрыв святыню под бурлением и рокотом волн. А еще прежде ему довелось найти копье святого Георгия, и оно тоже сгинуло. Если он разыщет Малис, не стоит ли и ее скрыть навсегда? Пока его мысли витали где-то далеко, Томас заметил, как в воротной арке замка возник вдруг тусклый проблеск костров, а потом могучий удар подтвердил, что подъемный мост опущен.

– Это вылазка? – вслух подумал Сэм.

– Луки! – приказал Бастард.

Он поднялся, согнул большое черное цевье из тиса и набросил тетиву на роговой наконечник. Прикоснулся к внутренней стороне левого запястья, убедившись, что кожаный браслет, предохраняющий от удара спущенной тетивы, на месте. Потом вытащил из мешка стрелу.

– Всадников нет, – сказал один из воинов. Лучники переместились из леса на позицию, с которой могли беспрепятственно стрелять.

– Кто-то выходит, – заметил Сэм.

«Зачем опускать подъемный мост? Только ради вылазки», – размышлял Томас. Но если на его лагерь планировали неожиданно напасть под покровом ночи, то отчего же лошади не мчатся через луг, простирающийся вокруг посеребренного лунным светом замка? Он увидел несколько человек, пересекающих мост, но всадников не было. Потом из ворот повалили еще люди, и лунный свет мерцал на их клинках.

– Вперед! – скомандовал Бастард. – На дистанцию выстрела!

Томас проклинал свою хромоту. Он не был калекой, но не мог бегать так быстро и оказался в хвосте у своих воинов. Потом мимо прорысили верхом Карел и еще двое латников.

– Там Хью! – крикнул кто-то.

– И Женни! – добавил другой англичанин.

На миг Томас различил силуэты на фоне освещенного проема ворот и подумал, что узнал Женевьеву и Хью, но потом заметил другой силуэт – мужчины с арбалетом. Томас остановился, вскинул большой боевой лук и натянул тетиву.

Мышцы спины вздулись от величайшего напряжения. Двумя пальцами одной руки оттягивая тетиву, а двумя пальцами другой удерживая стрелу на цевье, Томас вскинул лук к звездам. Расстояние было предельным для длинного лука, быть может даже запредельным. Наблюдая за аркой ворот, Бастард увидел, как арбалетчик встал на колено и приложил оружие к плечу. Тогда Томас оттянул тетиву дальше правого уха.

И выпустил стрелу.

Роланд ждал смерти. И боялся. Ему казалось, что скрежет, грохот и лязг раскручивающегося веретена лебедки все еще звенит у него в ушах, словно крик какого-то потустороннего существа, наполняя его ужасом. Рыцарю хотелось одного – спрятаться, свернуться калачиком в каком-нибудь темном углу и надеяться, что мир прокатится мимо, но вместо этого нужно было идти. Как был, без сапог, он сбежал по лестнице, ожидая, что люди Лабруйяда уже завладели надвратной башней и его встретит мстительная сталь, но, к удивлению де Веррека, в помещении по-прежнему находился лишь один солдат, и тот боялся еще сильнее, чем Роланд. Робби криком торопил приятеля.

– Исусе, – промолвил Роланд, и это была молитва.

Скалли рычал, приглашал всех воинов во дворе подойти поближе и расстаться с жизнью. У ног его лежали три трупа, и пламя костров отражалось в темном зеркале крови, разлитой на булыжниках мостовой.