Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

— Откуда знаешь о ларце? — удивился Свенельд. — Кто рассказал тебе о нём и украшениях с яхонтами?

— Разве тебе не сказали, что старик, удочеривший меня, — волхв-ведун? — улыбнулась дева. — А ведуны знают очень и очень много.

— Тогда он и ты должны знать, что эти драгоценности я оставил себе, не отдав их жене и не принеся в дар великой княгине. Они для меня — память о походе в Арран и тех опасностях, которые пришлось преодолеть, чтобы эти драгоценности оказались в Киеве. Они очень дороги мне, и я не намерен расставаться сними. Проси у меня что угодно другое — золото, цветные каменья, скатный жемчуг, и получишь его столько, сколько пожелаешь.

— Но разве может служить доказательством любви то, с чем легко расстаться? Нет, славный витязь, ты должен подарить то, что очень дорого для тебя, тогда я буду уверена, что дороже меня для тебя нет ничего. Говоришь, что драгоценности для тебя ещё и память о походе на Кавказ? В таком случае ты не слишком часто вспоминаешь о нём, поскольку можешь видеть драгоценности, лишь оставшись наедине с ними в укромном месте. Зато подарив их мне, ты сможешь любоваться ими всякий раз, находясь со мной или видя меня в людях. И разве для тебя всё равно, где видеть драгоценности — в своей руке или на мне? Что они на твоей ладони воина — кучка мёртвого металла и горсть холодных камней. А целуя на моей груди ожерелье, ты почувствуешь страсть моего сердца, сплетясь со мной в объятьях, ты ощутишь, какими тёплыми и нежными могут быть металл и камни на пальцах ласкающей тебя женщины. Разве ты не хотел бы обладать одновременно всем, что для тебя наиболее дорого, — желанной женщиной и любимыми драгоценностями?

Свенельд молчал, не зная, что ответить. Конечно, ему приходилось делать женщинам подарки за полученное от них наслаждение, однако они всегда получали то, что считал нужным дать им он сам. Краса же не только ставила ему свои условия, но и требовала от него то, с чем он не собирался расставаться, а тем более дарить. Для него, самолюбивого и гордого викинга-воеводы, уступить пожеланиям женщины было бы унижением, и он в ответ на подобное предложение без раздумий презрительно рассмеялся бы в лицо любой из них... кроме Красы. Но стоит ли даже её любовь тех прекрасных украшений, красивее которых он не видел за всю свою жизнь?

— Славный витязь, ты слишком долго раздумываешь, — раздался голос девы. — Неужто несколько блестящих женских побрякушек, которые втайне от всех носишь в бархатном мешочке, для тебя, отважного воина и прославленного воеводы, дороже всего на свете, даже любви юной девы и собственных удовольствий? Коли так, обещаю, что ежели ты сочтёшь, что моя любовь слишком низкая цена за эти украшения, сразу получишь их обратно. Как видишь, я готова доказать тебе свою любовь первой, хотя ты, вдоволь насладившись мной, можешь ничего не дать мне взамен. Я возвращу их тебе и в том случае, если ты, полюбив меня, пожелаешь затем расстаться. Я не нуждаюсь в твоём золоте и красных камешках, украшения нужны мне как свидетельство нашей обоюдной любви. Или ты уже не хочешь обладать мной, забыв, как прекрасно и желанно для любого мужчины моё тело? Я могу напомнить об этом.

Краса сделала шаг к Свенельду, взяла его правую руку, стала ласкать его ладонью свои груди.

— Чувствуешь, как упруги они и как шелковиста их кожа? Смотри, как жаждут они твоих прикосновений, а набухшие от переполнившей их любви соски сами тянутся к твоим губам. А разве не сладки мои уста и не пьянят мои поцелуи, словно вино?

Она встала на цыпочки, отпустила руку Свенельда, нагнула к себе голову воеводы и прильнула к губам. После долгого поцелуя оттолкнула его голову, сбросила с груди его ладонь, шагнула назад.

— Но разве это всё, чем ты сможешь обладать и наслаждаться, славный витязь, если пообещаешь подарить мне украшения с яхонтами, если сочтёшь, что моя любовь достойна их? Отчего же ты раздумываешь, ежели проигравшей или обманутой стороной могу оказаться только я, но никак не ты? Решайся, покуда я не передумала.

— Я согласен, но сейчас драгоценностей со мной нет.

Свенельд не обманывал — отправляясь на великокняжеское застолье, он оставил бархатный мешочек с украшениями дома. Он знал, каким бывает во хмелю, и опасался, что сможет потерять их или, хуже того, начнёт хвастать ими, что, вполне естественно, вызовет вопросы о происхождении драгоценностей. Доставшаяся ему в одном из походов добыча? Но такие редкостные вещи надолго запомнили бы и другие участники похода, кроме того, такая добыча должна была доставаться великому князю, а не воеводам. Купил жене или дочерям? Однако весь Киев знал, что Свенельд не баловал подарками своих домашних, да и с какой стати ему таскать с собой и похваляться женскими украшениями? Поэтому предусмотрительный воевода решил на время расстаться с ними, спрятав в укромном месте на подворье.

— Знаю, — сказала дева. — Но разве долго возвратиться за ними в Киев и снова прискакать ко мне? А я за это время сварю другую ушицу, поскольку прежняя в костре.

— Застолье у великого князя продолжится после полудня, — ответил Свенельд. — Я первым покинул великого князя утром и, дабы не навлечь его гнев, должен присутствовать на продолжении пиршества. А оно, как обычно, завершится с рассветом.

— «Навлечь гнев», «обязан присутствовать», — с иронией произнесла Краса. — Славный витязь, ты зрелый муж, а рассуждаешь, как безусый отрок. Думаешь, великий князь заметил твоё отсутствие утром или станет интересоваться тобой на хмельную голову за вновь накрытым пиршественным столом? Зачем ты ему нужен? При нём постоянно находятся его нынешние любимчики — воеводы Ратибор и Асмус, с Кавказа прибыли его давнишние други-побратимы Микула и Рогдай, которые расскажут ему о вашем походе не меньше, чем ты, да и в правдивости их рассказа он не усомнится. Однако главное в другом — разве любовь или гнев великого князя значат что-либо в твоей судьбе? Ответь.

Дева перебросила растрёпанную Свенельдом косу из-за спины на грудь, принялась выплетать из неё ленты.

— Молчишь? Хорошо, тогда продолжу я. Ты хорошо знаешь, что на милости от великого князя тебе надеяться нечего, а потому вчера утром посетил великую княгиню и поднёс ей нежданный дар, который заставил её взглянуть на тебя новыми глазами. Твоё будущее отныне в руках великой княгини, а не её мужа Игоря, и вчера утром ты сделал верный и дальновидный шаг. Если считаешь, что я по младости лет заблуждаюсь, ступай продолжать застолье — я ни в чём не неволю тебя. Я сказала всё, что хотела, и теперь поступай, как считаешь нужным. До скорой встречи или навсегда прощай, славный витязь.

Свенельд плохо слушал деву: её долгий жаркий поцелуй, упругие груди, которые он только что ласкал, вызвали у него новый прилив страсти. Ему хотелось броситься к деве, сорвать с неё остатки одежды, подхватить на руки и заключить в объятья так, чтобы на сей раз она не смогла из них освободиться. Однако ноги словно приросли к земле и не повиновались ему, хуже того, внезапно, вопреки его желанию, они двинулись к выходу из затишка, образованного грядой валунов и склонов оврага. Свенельд прилагал все силы, чтобы остановиться и возвратиться к костру, но не слушавшие его ноги неудержимо влекли его через ручей на дно оврага, затем по тропке, в конце которой воеводу поджидали дружинники.