Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

— Да, сегодня Русь имеет своих богов, но кто знает, кому она будет поклоняться завтра? Что, как самый ценный дар, преподнёс ты великой княгине? Христианские иконы! Великий князь Игорь не вечен, после него стол киевских князей наследует княжич Святослав, вместо которого до его возмужания станет править его мать Ольга. Христианка, а не язычница! А ты сам только что рассказывал, как христиане живут между собой и как относятся к иноверцам. Великая княгиня уже сейчас окружила себя христианами, а что произойдёт, когда она окажется единственной владычицей Руси? Кто ведает, любый, возможно, чтобы и дальше оставаться воеводой, тебе придётся отречься от веры в Перуна и признать над собой власть Христа? Но будет ли к тебе милостива великая княгиня даже в этом случае, если одной из твоих жён буду я, ведьма, якобы служившая врагу Христа Дьяволу, я — злейший недруг христианских жрецов, привыкших уничтожать опасных для себя противников-иноверцев?

Лицо Свенельда стало хмурым, он задумался. Выждав некоторое время, Краса решила прийти ему на помощь.

— Куда нам торопиться, любый? Мы любим друг друга, ты почти всегда со мной, детей у нас покуда нет, я никогда не жила в роскоши и прекрасно себя чувствую в избушке. Что заставляет нас свершить поступок, о котором, может быть, тебе придётся вскоре горько пожалеть? — Краса вплотную придвинулась к Свенельду, тихо прошептала на ухо: — От самых уважаемых волхвов и ведуний я уже несколько раз слышала, что дни жизни великого князя сочтены и весной хозяйкой Руси станет его жена. Почему не дождаться весны, и тогда само Небо подскажет, как нам поступить. Согласен, любый?

Свенельд впился в лицо Красы проницательным взглядом.

— Говоришь, волхвы и ведуньи пророчат, что великий князь не доживёт до весны и власть на Руси окажется у Ольги?

— Да, такую судьбу предрекают великому князю самые сведущие в своём деле волхвы-кудесники. Но тебе не следует распространяться об этом — такое предзнаменование вряд ли понравится Игорю.

— Разумею это. Впрочем, мы сегодня ведём речь не о великом князе и его возможной кончине, а о нас. Предлагаешь ждать до весны, когда власть на Руси окажется в руках христианки Ольги? Но я не смогу столько времени жить врозь с тобой! В этом году великий князь сам собирается идти на полюдье [112] Полюдье — объезд князем с дружиной подвластных земель для сбора дани. , берёт с собой любимых воевод Микулу и Рогдая, и мне предстоит на сей срок стать воеводой ладейной дружины. Поскольку Игорь, завидуя славе покойного воеводы Олега и моей, замыслил лично возглавить большой победоносный поход, мне придётся днём и ночью заниматься починкой старых и строительством новых ладей. Это значит, что я смогу видеть тебя лишь урывками, раз-два в неделю и на краткий срок. А я не могу представить этого, ибо не в силах уже жить без тебя! Понимаешь, не в силах!

— Понимаю, любый. Понимаю, потому что сама не могу обходиться без тебя. И ежели ты вскоре не сможешь навещать меня, значит, это нужно будет делать мне. Тебе предстоит готовить ладейную дружину к задуманному великим князем походу? Мой приёмный отец — бывший сотник князя Аскольда, не раз совершавший морские и речные походы. Разве не будешь достоин ты похвалы, если станешь перенимать опыт старого воина и прислушиваться к его советам? А разве не хватит в твоём тереме места, чтобы приютить старика на те несколько дней, когда он по твоей просьбе прибудет в Киев? Но старик не сможет оставить в диком лесу среди голодного зверья и бродячего и разбойного люда, прибивающегося на зиму к градам, одну-одинёшеньку приёмную дочь, и я вместе с ним стану жить у тебя... в твоём тереме. И только от тебя, любый, будет зависеть, где окажется мой настоящий дом — в Холодном овраге или в твоём тереме.

Лицо Свенельда просветлело, он на радостях сжал Красу в объятьях.

— Так и поступим! Только великий князь отправится на полюдье и я заместо Микулы займу его пост воеводы ладейной дружины, твой приёмный отец немедля станет моей правой рукой по починке и строительству ладей в Киеве.

На лицо Красы набежало облачко грусти.

— Любый, мне так не хочется расставаться с тобой, что я напрочь забыла об одной важной вещи. Понятно, что ты не желаешь видеть меня в своём тереме дурнушкой-чернушкой, но разве смогу я нарядиться так, чтобы глядеться не хуже киевских боярских да воеводских дочек? Я не могу допустить, чтобы ты стыдился меня!

— Стыдился? Ха-ха-ха! Я куплю тебе на торжище всё, что пожелаешь, не пожалею на это золота. Да все киевские боярышни лопнут от зависти, увидев твои наряды.

— Но такие же наряды на торжище может купить всякая дева, имеющая богатых родителей, и я затеряюсь среди них. Ая хочу быть первой женщиной Киева, хочу, чтобы ты гордился мной, а все другие мужи мечтали очутиться на твоём месте. Для этого тебе надобно сделать мне всего один-единственный подарок. Если ты любишь меня и не желаешь нашей разлуки, ты сделаешь его.

— Подарок? Какой? Разве я не сказал, что куплю тебе всё, что только есть на торжище?

— То, что можешь купить на торжище ты, может приобрести там любой другой мужчина. Я хочу получить подарок, которого нет и не может быть ни у одной девы и женщины в Киеве, который выделит меня из них, заставит тебя любить меня ещё больше, поскольку мне не будет равных во всём стольном граде. Ты согласен сделать мне такой подарок?

— Конечно, хотя не понимаю, о каком подарке ты говоришь.

— Любый, посмотри, как сверкают огнём серьги в моих ушах, как рассыпают во все стороны кровавые блики кольцо и перстень на моих пальцах, как ярко горит, будто костёр в ночи, ожерелье на моей шее. Это украшения, которые в знак начала нашей любви ты мне подарил. Когда я иду в них по улицам Киева, когда появляюсь на торжище, все смотрят на меня, ибо таких драгоценностей не только нет ни у кого из русичей или чужеземцев, но многие прежде даже не представляли, что подобное диво вообще может существовать. Как я счастлива в эти минуты, как благодарна тебе за них, любый!

— Ежели дело обстоит таким образом, почему ты будешь выглядеть в моём тереме девой-дурнушкой?

— Потому что каждому времени года и суток созвучны свои камни-самоцветы! Яхонты прекрасны летом, когда их блеск соперничает со светом солнца, и ночью под яркими звёздами либо в отсветах костра. А осенью, когда небо серо и застлано пеленой дождя, и зимой, когда солнце не появляется целыми днями, а за утром почти сразу наступает вечер, к лицу украшения с голубыми либо зелёными камнями, чьи цвета успокаивают душу, навевают покой. Любый, как подошли бы к моим зелёным глазам те драгоценности с зелёными смарагдами, что ты утаил от близких и не подарил великой княгине. Они были бы единым целым с моими глазами, которые всегда переполнены любви к тебе и которые ты так любишь целовать. Неужто место таким чудесным украшениям в тайной схоронке, а не на теле твоей любимой? Такой подарок докажет, что ты не хочешь потерять меня и желаешь видеть красивее и наряднее всех киевских женщин. Докажи, что я по-прежнему любима тобой!