Александр Широкорад - Несостоявшийся император. Александр Михайлович

И вот Александр Михайлович 12 января 1910 г. обратился через печать к жертвователям денег с вопросом, можно ли остаток в 880 тысяч рублей использовать для создания отечественного воздушного флота. Любопытный момент: в обращении говорилось о 880 тысячах, а в 1931 г. Александр Михайлович писал о двух миллионах рублей. Куда же делись оставшиеся 1,2 миллиона?

Наш герой умел и писать, и говорить: «То, к чему стремились в продолжение столетий, и что считалось достижимым в далёком будущем, совершилось на наших глазах; не может быть сомнений, что воздух побеждён, что будущее принадлежит воздушным кораблям... Следя за поразительными успехами полётов аппаратов тяжелее воздуха, я пришёл к глубокому убеждению, что в недалёком будущем та страна, которая первая будет обладать воздушным флотом, будет непобедима в будущей войне... Горе той стране, которая не готовится к войне, которая не прилагает всех усилий стать сильнее внешних врагов!.. Нельзя медлить ни минуты... Насколько трудно построить флот дредноутов в России, настолько легко создать воздушный флот. Я глубоко убеждён, что не пройдёт и десяти лет, как водяной флот станет ненужным; бороться ему с воздушным не под силу, смысл его существования пропадёт. Воздух принадлежит нам. Нет проливов, запирающих все наши моря; есть простор, который нам так необходим. Я не сомневаюсь, что, принявшись энергично за создание воздушного флота, мы не только догоним, но и перегоним наших соседей... Германия первая оценила огромное значение воздушного флота и к осени текущего года будет иметь 24 воздушных корабля, а главное — опытный личный состав... Россия должна иметь воздушный флот. В противном случае нам грозит полное поражение» [48] Из речи Александра Михайловича на заседании Особого комитета в 1910 г. .

Естественно, большинство жертвователей положительно отнеслись к идее Александра Михайловича. Как писал наш герой: «Через неделю я начал получать тысячи ответов, содержавших единодушное одобрение моему плану. Государь также одобрил его.

Я поехал в Париж и заключил торговое соглашение с Блерио и Вуазеном. Они обязались дать нам аэропланы и инструкторов, я же должен был организовать аэродром, подыскать кадры учеников, оказывать им во всём содействие, а главное, конечно, снабжать их денежными средствами. После этого я решил вернуться в Россию. Гатчина, Петергоф, Царское Село и С.-Петербург снова увидят меня в роли “нарушителя спокойствия”.

Ники улыбался. Военно-морской министр решил, что я сошёл с ума. Военный министр генерал Сухомлинов затрясся от смеха, когда я заговорил с ним об аэропланах.

— Я вас правильно понял, Ваше Высочество? — спросил он меня между двумя приступами смеха. — Вы собираетесь применить эти игрушки Блерио в нашей армии? Угодно ли вам, чтобы наши офицеры бросили свои занятия и отправились летать через Ла-Манш, или неё они должны забавляться этим здесь?

— Не беспокойтесь, Ваше Превосходительство. Я у вас прошу только дать мне несколько офицеров, которые поедут со мною в Париж, где их научат летать у Блерио и Вуазена. Что же касается дальнейшего, то хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Государь дал мне разрешение на командировку в Париж избранных мною офицеров, хотя, по его словам, даже великий князь Николай Николаевич не видел в моей затее никакого смысла.

Первая группа офицеров выехала в Париж, а я отправился в Севастополь для того, чтобы выбрать место для будущего аэродрома».

Почему великий князь выбрал Севастополь? Причин две — благоприятные климатические условия Крыма, а главное, подальше от Гатчины, где велись полёты аэропланов инженерного ведомства. Первоначально в качестве помещения для лётной школы было выбрано здание Яхт-клуба в Севастополе, а в качестве аэродрома — Куликово поле, которое ранее использовалось как стрельбище.

Севастопольская школа открылась 11 ноября 1910 г. После торжественного молебна великий князь обошёл строй аэропланов. Их было пока немного — два «Фармана» с моторами «Гном» по 50 л. с., три «Блерио», два «Антуанетта» с мотором «Лизани» в 25 л. с.

Начальником авиашколы назначили капитана 2 ранга В.Н. Кедрина. В качество инструктора пригласили знаменитого русского лётчика М.Н. Ефимова.

14 ноября опять же в присутствии Александра Михайловича начались полёты. В 9 часов утра инструктор Ефимов на «Фармане» летал с учениками лейтенантом Подгурским — 13 минут, капитаном 2 ранга Кедриным — 18 минут, подполковником Макутиным — 14 минут. У инструкторов штабс-капитана Матыевича-Мадиевича и поручика Руднева до обеда дело не ладилось — моторы плохо работали, было сделано по несколько пробных подъёмов, но из-за остановки моторов приходилось тотчас спускаться. После обеда инструктор М.Н. Ефимов летал с учениками капитаном 2 ранга Кедриным — 15 минут, лейтенантом Подгурским — 15 минут, подполковником Макутиным — 20 минут. Инструктор Е.В. Руднев летал на «Фармане» с учениками корнетом Бахмутовым, поручиком Виктор-Берченко и штабс-капитаном Быстрицким.

Мне не хочется ни умалять, ни преувеличивать роль Александра Михайловича в создании и работе Севастопольской школы. С одной стороны, его положение и энергия преодолевали различные бюрократические преграды, все высшие военные и гражданские чины вставали на вытяжку перед великим князем. Но, с другой стороны, его руководство школой было номинальным, он редко вникал в технические вопросы, не выдвигал новых идей и т.д. И, как всегда бывает, когда автомобиль с великим князем уезжал в направлении Байдарских ворот, а оттуда — в любимый Ай-Тодор, офицеры и рядовые облегчённо вздыхали.

Зима 1910/1911 гг. в Крыму выдалась суровая. В декабре 1910 г. выпал снег, и взлетать с Куликова ноля стало невозможно. Кто-то сострил насчёт «гатчинской погоды». Но начальник школы твёрдо заявил: «Учиться летать только в благоприятных условиях — всё равно что учиться плавать в штилевую погоду».

А почему бы вместо колёс не использовать лыжи? Сказано — сделано. Первым взлетает лётчик Пиотровский на «Блерио». Но, увы, 25 лошадиных сил двигателя не хватило для того, чтобы оторваться от земли. Следующим летел Кедрин на «Соммере». Полёт прошёл удачно, но сильный боковой ветер затруднил посадку. Левая лыжа самолёта при посадке сломалась, нилот получил серьёзные ранения.

В связи с ранением Кедрина в марте 1911 г. на должность начальника школы был назначен подполковник Генерального штаба С.И. Одинцов, установивший в 1910 г. всероссийские рекорды дальности (Санкт-Петербург — Таганрог), продолжительности (40 часов и 3 минуты) и высоты (6400 м) полёта на сферическом аэростате в 1437 куб. м.

В ходе полётов выяснилось, что Куликово поле неудобно в качестве лётного ноля. Его с трёх сторон окружали жилые постройки, а с четвёртой — глубокий овраг. Один из самолётов зацепился за телеграфные провода и совершил аварийную посадку.