Алексей Шишов - Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

— Мы им даём оружие, огневые припасы, провиант, добровольцев, санитарные отряды... От Черногории оттянули на себя два турецких корпуса. Это очень много, ваше величество, и они это понимают.

— Южные славяне сегодня ждут от нас большего, Николай. По духу обращения чувствуется между строк.

— Да, я понимаю. Они хотят видеть военный разгром султанской Турции на Балканах.

— Именно это.

— А даст ли им победа национальную государственность? Той же Боснии и Герцеговине? Вот в чём вопрос.

— Ты говоришь о позиции австрийцев?

— Да, ваше величество. Вена подарила России нейтралитет в походе русской армии за Дунай. Но счёт за это она пока не предъявила. Вопрос: когда предъявит?

— Канцлер Горчаков ответил мне на днях письмом на твой вопрос, Николай. Мы обязательно победим Турцию. Вена же свои права на часть Балкан предъявит на мирной конференции. И Европа удовлетворит аппетиты австрийцев.

— Конечно, удовлетворит, ваше величество. Кто в Европе хочет видеть Россию ещё более сильной?

— Никто. А пока мы с тобой здесь, на болгарской земле должны свершить то, ради чего мы начали эту войну, — разбить Турцию.

— Мы это сделаем. Михаил уже гонит турок от кавказской границы. А мы здесь напомним османам год 1829-й, когда армия России вышла к Константинополю.

— Но по пути к нему нам надо взять Плевну, которую турки спешат превратить в европейскую крепость. Она не Никополь и не Рущук. Похоже, что под знамёна Осман-паши туда стягивается целая армия.

— Значит, камнем преткновения для нас может стать только Плевна?

— Только она. К сожалению, на таланты барона Криденера, хоть он и человек исполнительный, у меня больших надежд сегодня нет даже после победного Никополя.

Турецкое командование крепости Плевна с самого начала войны придавало большое значение. И потому, узнав о движении к ней русского отряда неизвестной численности, но не маленького, поторопилось усилить плевенский гарнизон. Что и было сделано своевременно.

Генерал Криденер, как потом стало ясно, ситуацией владел плохо. Поэтому его первое донесение о случившейся неудаче в штаб-квартиру армии отличалось поразительной неясностью. Только вторая депеша «разъясняла» суть первого штурма Плевны. Даже не штурма, а атаки нескольких крепостных укреплений без всякой на то подготовки.

Прочитав оба донесения, великий князь Николай Николаевич-Старший только и мог сказать:

— Так воевать нельзя. Где же у Криденера была разведка, глаза и уши его корпуса? Мог он, в конце концов, использовать в этом деле и местных жителей, болгар...

Главнокомандующий приказал отправить императору телеграмму следующего содержания. Она проливала свет на то, как развивались и чем закончились первые действия под Плевной:

«...Плевенское дело разъясняется так: 6-го двинулись к Плевне от Никополя Шильдер с первою бригадою и 4-мя батареями; от Турского Трестеника Костромской полк, Кавказская бригада, 9-й Донской полк. 7-го июля за Шильдером двинут Галицкий полк с двумя батареями.

7- го вечером Шильдер, найдя Плевну занятой, завязал бой, а 8-го атаковал с северной стороны, занял первую позицию, ворвался в город, но был выбит; до 4-х часов отстреливался, а потом спокойно отошёл к Бреслянице. Галицкий полк мог подойти лишь к концу дела, так как 8-го июля, до 10 с половиной утра дошёл только до Бресляницы.

8- го же утром Костромской полк с батареею с двумя сотнями изолированно атаковал Плевну с восточной стороны, также взял передовую позицию, но был оттеснён и отступил на Кавказскую бригаду и с нею далее к Булгарени.

Получив донесение Криденера, двинул 8-го июля на подкрепление Козловский полк, две батареи, три эскадрона бугских улан, донскую батарею. 9-го утром прибыл в Бресляницу с одним пензенским батальоном, пензенскими и тамбовскими стрелковыми ротами.

Всего собрано 9-го июля в Бреслянице 15 батальонов, из коих 6 сильно пострадавших, 9 батарей, 3 эскадрона. У Булгарени 3 батальона, 17 сотен, 16 орудий. 9-го июля Криденер дал войскам отдохнуть и устроиться.

Потери 1-й бригады 5-й дивизии: убиты командир 17-го полка, 2 штаб- и 12 обер-офицеров; ранены генерал Кнорринг, 2 штаб-, 34 обер-офицера; нижних чинов выбыло из строя 1 бригады — 1878. В Костромском полку убит полковой командир. Остальная потеря неизвестна. Потери кавалерии и артиллерии ничтожны.

Войска, занимающие Плевну, пришли из Рахова и Видина».

...Победа под стенами Никопольской крепости располагала к благодушию командование корпуса генерала Криденера. Этих симптомов опасной болезни не заметили в армейском штабе. Когда в нём обсуждали тактические выгоды от взятия Никополя, один из штабных офицеров спросил великого князя:

— Ваше высочество, а как быть с Осман-Нури-пашой?

— Пока ничего. Пускай сидит с пятьюдесятью таборами в Никополе и ожидает своего конца.

— Но ведь он может выйти из Видина и преградить путь корпуса генерала Криденера, когда тот двинется к Балканам.

— Этого не будет. Румыны огнём своих батарей у Калафата сковали силы видинского гарнизона. Да и Сербия у этой крепости, как говорится, под самым боком находится.

— Но румыны, ваше высочество, могут и дальше ограничиваться только пустой бомбардировкой противоположного берега. И тогда...

— Что тогда?

— Тогда Осман-паша поймёт, что у него развязаны руки, и совершит марш-бросок на Плевну. А из неё — смотрите на карту — дороги идут на Софию, Никополь, Белу, Рущук, Ловчу.

— Осман-паша не посмеет оставить Видинскую крепость. Чтобы выйти из Видина нам наперерез, паше надо набраться личной смелости и тактической решительности. У него сегодня нет ни первого, ни второго...

Николая Николаевича-Старшего в те дни не покидало бодрое настроение духа. Ещё бы, Дунай форсировали с минимальными потерями в одном броске, Передовой отряд генерала Гурко ушёл за Балканские горы, освобождена древняя столица Болгарии город Тырново. И, наконец, после штурма в один день пал Никополь, одна из сильнейших дунайских крепостей Оттоманской Порты. Великого князя не могла не радовать и первая боевая награда за эту Турецкую войну — орден Святого Георгия 2-й степени. Что ни говори, такая награда в России считалась полководческой.

Уже после окончания войны один из участников штурма Никопольской крепости запишет такие откровенные слова о настрое своих товарищей:

«Воодушевлённые славной удачей Никопольского боя, мы были точно в чаду; забыли всё, забыли, где мы, забыли, что нас ожидает, думали, что главная задача кончена, будущее представлялось светлым и ясным, в котором уже смутно мерещилось наше победное шествие вперёд, а затем счастливое возвращение.