Алексей Шишов - Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

— Слыхал, ваше императорское высочество, нам казак рассказывал.

Николай Николаевич замолчал. А у солдата навернулись слёзы на глазах и лицо стало серьёзное, суровое.

— Вот я на тебя смотрю и вспоминаю Севастополь, — продолжал говорить великий князь. — Ваши архангелогордцы, да и вообще большая часть солдат, были совершенно такие, как ты. Знаешь, Пастырев, о Севастополе?

— Как не знать, ваше императорское высочество. Наши деревенские там тоже воевали...»

В сентябре месяце «передышка» в боевых действиях повлияла на поведение сторон довольно неожиданно. И под Плевной, и на Шипке стали зарываться в землю. Осаждённые турки день и ночь возводили всё новые и новые редуты. Осаждавшие их русские и подошедшие румынские войска рыли линии окопов, обустраивали походные лагеря и возводили новые батарейные позиции. Речь о третьем штурме пока не шла.

Схожая ситуация сложилась и на Шипке. Здесь турки возвели немало полевых укреплений на тот случай, если русские в атакующем порыве начнут спускаться с горного перевала. Сулейман-паша и его военачальники в это настолько уверовали, что жили с такой тревогой в душе всё «Шипкинское сидение». В конце концов они не ошиблись, хотя наступательный порыв противника и стал для них полной неожиданностью.

По решению главнокомандующего, утверждённого императором Александром II, начальником передовой Шипкинской позиция был назначен генерал-лейтенант Фёдор Фёдорович Радецкий. Под беспрестанным огнём неприятеля русские и болгарские ополченцы занялись фортификационными работами. Рылись, насколько это позволял горный грунт, окопы, линии траншей и ходы сообщений, возводились новые батареи и препятствия для атакующих снизу.

Масштаб инженерных работ на Шипкинском перевале впечатлял. С конца августа до середины ноября на позиции было доставлено 25 тысяч туров, которые на месте набивались камнями и землёй, становясь для людей хорошим укрытием от пуль и осколков. На перевал было доставлено свыше 4 тысяч фашин (связок хвороста), из которых в первую очередь возводился бруствер окопов. Для людей строились землянки и блиндажи, для чего было завезено более 7 тысяч штук накатника, то есть брёвен.

Радецкий разделил Шипкинскую позицию на четыре района, каждый из которых защищало до двух полков пехоты. Район делился на батальонные участки.

Великий князь сделал всё для того, чтобы войска, защищавшие горный проход, получили устойчивость на случай нового вражеского наступления. Сил Радецкому от армии было добавлено. К началу сентября на Шипке было 27 пехотных батальонов (в том числе 7 дружин Болгарского ополчения), 13 кавалерийских эскадронов и казачьих сотен) и 10 артиллерийских батарей. Каждая из батарей в системе обороны перевала получила свой порядковый номер. Всего Радецкий имел почти 20 тысяч человек при 79 орудиях.

Его противник Сулейман-паша имел более 26 тысяч человек при 51 орудии: 55 батальонов пехоты, 19 эскадронов конницы и 8 артиллерийских батарей. Это было всё, что осталось от Южной армии после шестидневного штурма Шипкинского перевала в августе месяце и подтягивания отставших частей.

В конце октября генерал-лейтенант Радецкий мог доложить главнокомандующему приятные новости:

— Ваше высочество, могу доложить: на этой неделе наши силы на Шипке почти сравнялись с турецкими под перевалом.

— Значит, последние батальоны и обозы 24-й пехотной дивизии к вам, Фёдор Фёдорович, прибыли?

— Точно так, ваше высочество. Вся дивизия на месте.

— Хорошо, коли так. А что с прибылью сил у Сулейман-паши?

— По нашим разведывательным данным и опросам пленных, константинопольских резервов он не получил. Правда, есть сведения, что по ту сторону Балкан «добирает» турецкое ополчение и приводит его под Шипку.

— Это уже интересно. Выходит, что султан отправит резервы из Константинополя в другое место.

— Вы думаете, что Абдул-Гамид перебросит их морем в Варну для Мехмет Али-паши?

— Это самое вероятное, на мой взгляд. А ваше мнение, Фёдор Фёдорович?

— По-моему, ваше высочество, султан оставит столичный гарнизон для защиты Константинополя.

— Вполне возможно. Время, как говорится, покажет. Как у Сулейман-паши дела с тылами? Что вам известно об этом?

— Когда мы в августе брали горные окопы турок, то немало удивлялись. И патронов в них находили полно, и провианта в избытке. Причём речь шла не о лепёшках.

— Ещё бы. Турки, наверное, ограбили всё болгарское население долины Марицы. Так что Сулейман-паше интендантство особых хлопот не доставляет.

— Да, ваше высочество, пленные на плохой паек у себя не жалуются. Но, думается, пока.

— Есть сведения о том, что Сулейман-паша снова кинется на перевал?

— Точных данных у нас о том нет.

— Всё равно ожидайте. Самое главное — не проворонить начало атаки. Ретивости и хитрости Сулейман-паше не занимать. Он тем и в Черногории прославился...

Великий князь, как показали скорые события, оказался прав. Сулейман-паша стал применять тактику изматывания противника, сидевшего на горном перевале. Турки, владея многими высотами вокруг него, постоянно обстреливали позиции русских и болгарских ополченцев почти со всех сторон. Больше всего от вражеских пуль доставалось батареям, гибли люди, замедлялся ход фортификационных работ.

Ситуация сложилась для защитников Шипкинского перевала не самым лучшим образом. Будущий прославленный композитор Кюи, в войну военный инженер и участник обороны Шипки, в своих «Путевых заметках» отмечал:

«У нас не было ни тыла... ни флангов, почти не было и фронта...»

Пойти на новый штурм перевала Сулейман-паша решился только 5 сентября. Радецкий, хотя и ожидал такого хода неприятеля, всё же отразить первый удар не смог. В тот день масса турецкой пехоты внезапно обрушилась на высшую точку горного перевала — гору Орлиное гнездо. Турки шли вперёд как «пьяные».

Защитники Орлиного гнезда дрались отчаянно, но всё же гора на несколько дневных часов оказалась во вражеских руках. Подоспевшие подкрепления к 14 часам дня вернули гору: турки были отброшены вниз с большими для себя потерями.

Неудача мало чему научила Сулейман-пашу. Он продолжил ведение внезапных атак, особенно сильными оказались те, которые прошли 30 сентября и 9 ноября. В эти дни на Шипке кипел кровавый бой.

Но туркам не удалось даже вклиниться в оборону противника. В те дни они столкнулись с новой для себя бедой: русские батареи, которые до этого вели огонь днём только прямой наводкой, теперь стали палить по ночам, поражая заранее определённые цели.

В начале ноября в горах повалил обильный снег и наступили холода. Сулейман-паша и его войско потеряли последний наступательный пыл. Горная зима приносила на Шипку совсем иные заботы.