Мишель Зевако - Борджиа

Рагастен внимательно слушал рассказ художника. Рафаэль посмотрел на него, словно испрашивал взглядом одобрения.

– А вы что думаете об этом, синьор Макиавелли? – спросил шевалье.

– Я лично думаю, что папу Алескандра VI следует считать одним из самых совершенных образчиков свирепого эгоизма. Я нисколько не верю в его обещания, а его благосклонность заставила бы меня позаботиться о защите.

– Но, – проговорил Рагастен задумчиво, – разве вы не сказали, что сегодня он хотел отправиться в Тиволи?

– Он уже в пути, – сказал Рафаэль. – Мы обогнали его эскорт по дороге. Вскоре он проедет мимо этой гостиницы… О, слышите?

Издалека донесся топот копыт многочисленного конного отряда. Судя по звуку, отряд быстро приближался. Рагастен подошел к окну.

В пятистах шагах от гостиницы он заметил просторные конные носилки, влекомые двенадцатью мулами. Окна носилок были задернуты занавесями с красным папским гербом [22] Гербом рода Борджиа был красный бык. . Носилки окружали всадники, среди которых виднелись кардиналы в своих красных шапках. Этой группе предшествовал усиленный отряд дворянской гвардии. Такой же отряд следовал за носилками.

Справа от носилок скакал Чезаре Борджиа, задумчивый и мрачный, выделяющийся своим темным бархатным костюмом в толпе ярко разодетых придворных.

Макиавелли и Санцио тоже подошли к окну. Носилки приближались. Первые ряды эскорта уже миновали гостиницу.

– Если бы Чезаре только знал, что вы здесь! – тихо сказал Рафаэль, сжимая руку Рагастена.

А тот не терял из виду носилок. Легкий ветерок откинул занавесь и открыл полулежащего папу, занятого чтением книги. Это видение появилось всего на мгновение, потому что занавеска снова упала.

– Видели? – спросил Рагастен.

– Папа!..

– Прекрасно! Хотите знать, чего стоит дружба Александра Борджиа?.. Хотите знать ценность его обещаний?.. Хотите знать, где этот старик сегодня утром пообещал вам отыскать вашу любимую?

– Говорите! – прошептал побледневший Рафаэль, тревожно взглянув на Рагастена.

– Я знаю, кто похитил вашу Розиту!

Рафаэль издал сдавленный крик и еще больше побледнел.

– Говорите! – повторил он с дрожью в голосе.

– Крепитесь… Будьте мужественным! Потому что враг, с которым вам придется сразиться, наделен огромной властью. Его ничто не остановит в удовлетворении своей страсти. Похититель – тот же самый человек, который только что проехал мимо вас, тот же самый человек, который сегодня утром обещал вернуть вам ту, что вы оплакиваете.

– Папа!..

– Да, Рафаэль, папа!..

– Но это невозможно!.. Это же слишком отвратительно!

– И тем не менее это так. Взгляд этого старика приметил ослепительную юность Розиты. Словно людоед из сказок, он любит свежую плоть… Что же до уверенности в похитителе, то она слишком неопровержима. Я слышал об этом собственными ушами, видел собственными глазами.

Санцио упал, подавленный, на стул.

– О! – произнес он. – Теперь и я вспоминаю… Да… Вы правы!.. Когда я принес ему «Мадонну с креслом», он спросил меня, кто была модель… Он сказал мне, что хотел бы ее видеть!.. Теперь я все понял!.. Это же подлость!..

– Да, – сказал Макиавелли, – поступок, достойный Борджиа…

– Теперь, – продолжил Рагастен, – надо, чтобы вы поняли непосредственную угрозу. Папа направился в Тиволи, не так ли? И именно в Тиволи он приказал отвезти Розиту… Ола! Что вы делаете?.. Куда вы побежали?

– Негодяй! Я догоню его! Придет его последний час!

– Немножечко терпения – или, черт возьми, всё пропало! Еще до того, как вы скажете ему хотя бы слово, хотя бы шевельнете рукой, вы падете, как и многие другие… А ваша смерть не спасет Розиту, черт вас побери!

– И верно! – согласился Рафаэль, проведя рукой по лбу. – Но что же делать тогда? Что делать?

– Прежде всего не впадать в отчаяние. Борджиа силен. Опасность, грозящая вашей Розите, огромна. Но если мы противопоставим разум силе и решимость – угрозе, мы победим. А значит, сохраняйте хладнокровие. Положение не из веселых, знаю, но вы представьте себе, что еще несколько часов назад я был прикован к стене, за железной дверью, в пятидесяти футах под землей, осужденный на гибель под топором палача, а теперь вот я свободен, жизнерадостен и готов предпринять всё, чтобы помочь вам. Видите: нет такого наихудшего положения, из которого не было бы успешного выхода!

Рагастен говорил с таким воодушевлением, в глазах его светилась такая вера, что Макиавелли, несмотря на всю свою внешнюю холодность, горячо пожал ему руку.

– Сколько в вас силы! – воскликнул он.

Рафаэль, в свою очередь, также почувствовал облегчение.

– Дорогой мой, – сказал он, – я уже обязан вам жизнью. А теперь вы еще раз спасаете меня от отчаяния.

– Ладно! Вижу, вы немного ожили. А теперь давайте подумаем над планом наших действий.

– Говорите! Что надо делать?

– Сначала пообедаем! На голодный желудок чаще всего приходят только плохие и непрактичные мысли. Старая легенда утверждает, что на дне колодца не найдешь правды. Но, вопреки ей, нередко там можно обнаружить старую бутылку доброго вина. Ола, мастер Спадакаппа!..

Появился конюший. Рагастен составил обеденное меню. Он назвал этот обед боевой трапезой. Вскоре друзья сидели за столом. Санцио ободрило хорошее настроение шевалье, Макиавелли был задумчив, а Рагастен нервничал, пряча беспокойство под чрезмерным энтузиазмом.

Шевалье рассказал, как, прибыв в зал папских аудиенций в самый день своего ареста, он услышал, как Гарконио отчитывался перед Лукрецией в похищении Розиты.

– Знаю я этого монаха, – сказал Макиавелли. – Я у него в милости. Через него я получаю иногда драгоценные подробности, за которые очень благодарен ему. Этот пройдоха претендует на участие в большой политике.

– Хорошо!.. Это может нам пригодиться.

Уже наступила ночь, когда закончился этот то ли обед, то ли ужин. Сотрапезники последовательно рассмотрели и отвергли кучу проектов. В конце концов они решили все втроем отправиться в Тиволи и там действовать сообразно обстоятельствам.

На следующее утро, едва рассвело, Рагастен, Макиавелли и Санцио отправились в путь в сопровождении Спадакаппы. Рагастен обдумывал план атаки, Рафаэль предавался унылым мыслям, Макиавелли пытался вспомнить план папской виллы, которую он имел случай посетить.

Вскоре поднялось солнце и осветило горизонт. Рагастен встряхнулся, как птица после бури.

– Черт побери! – сказал он. – Мы словно провожаем в последний путь мертвеца. А между тем мы едем бороться за жизнь, за юность, за любовь!.. Как подумаю, ведь это прекрасное солнце могло освещать мою казнь! Ведь именно сегодня мне должны были отрубить кисти рук и голову… А знаете, о чем я думаю?