Мишель Зевако - Борджиа

– Ах, какая жалость!.. А я прибыл сюда издалека, да еще пешком…

– Святой отец находится здесь, на этой вилле, но он из нее никуда не выходит.

– Откуда вы знаете? Может быть, вы имеете счастье и честь принадлежать к его семейству?

Старик гордо выпрямился:

– Я занимаю должность главного садовника его собственной виллы в Тиволи! И почти каждый день вижу, как он прогуливается по саду.

– Садовник! – воскликнул Рагастен. – Дайте руку, синьор! Ведь это как раз то ремесло, какое я изучаю. Ах, садоводство!.. Это высокое искусство, секреты которого с каждым годом утрачиваются.

– Как, молодой человек, – старик был польщен, услышав такую похвалу своего ремесла, – вы тоже занимаетесь искусством возделывания цветов и трав?

– У меня в жизни не было иного стремления. Должен вам признаться, что кроме желания видеть великого святого отца (здесь Рагастен снова снял шапку, старик последовал его примеру и снова сказал на всякий случай «Аминь»), в Италию меня побудило поехать еще и желание изучить великолепные сады, слава о которых дошла до Германии, в том числе и сады Тиволи.

– Как? О садах Тиволи знают в Германии?

– Синьор! О них знают во всем мире!

Садовник поднял глаза к небу: он познал опьянение славой! Он был убежден, что сады, слава о которых гремит по всему миру, могут быть только садами папской виллы – то есть его садами! И он счастливо улыбнулся.

– Значит, молодой человек, вы хотите быть садовником?

– Такова моя цель, и смею полагать, что добился кое-какого прогресса в этом искусстве, коим я занимаюсь уже много лет…

– Вы знакомы с прививками?

– О! Селекция давно перестала быть для меня тайной. Я превращал груши в яблони, мне почти удалось вырастить из апельсинных деревьев лимонные.

– Вот это да! А цветы, молодой человек?

– Я на них специализируюсь. Мне известны две тысячи сортов роз, триста семейств герани, сообщества резеды, мелиссы, гвоздик, я могу перечислить вам разновидности лилий и виды маков…

Папский садовник слушал, раскрыв рот…

«Да этот молодой человек, – подумал он, – настоящий кладезь познаний».

– А фрукты, синьор, фрукты? – вслух поинтересовался он.

– О!.. Фрукты… фрукты!

– Или вы пренебрегли столь важным полем деятельности?

– Я?.. Да что вы!.. Фрукты!.. Это же венец нашего искусства… Слушайте…

Рагастен схватил старика за руку.

– Говорите! – сказал он взволнованно.

– Ладно уж!.. Я нашел… Да должен ли я говорить?.. Вы будете хранить секрет?

– Клянусь вам Мадонной, святым Бонифацием, святой Петрониллой!..

– Ну тогда… Я нашел разновидность персика, которой больше нигде нет!

– Возможно ли такое? – удивился старый садовник.

Рагастен утвердительно кивнул головой. Простак уселся на камень в тени каких-то кустов. Дела принимали серьезный оборот, и ему надо было собраться. Рагастен присел возле него.

– Мастер, – вдруг спросил он, – а не можете ли вы показать мне сады святого отца, те сады, на которые я пришел посмотреть издали?

Садовник даже вздрогнул от удовольствия и ужаса.

От удовольствия – потому что впервые за свою долгую жизнь он встретил человека, который понимает его душу садовника, кто называет его мастером! От страха – потому что неожиданный вопрос подвергал его опасности поддаться демону искушения. Он пристально посмотрел на остававшегося невозмутимым шевалье.

– Молодой человек, – спросил он. – Как прикажете вас называть?

– Петрус Майнингбаукиршер.

– Аминь! – перепугался садовник. – А меня зовут Бонифаччо Юонифаци… Итак, синьор Петрус, перед вами стоит отчаявшийся человек.

– В самом деле, когда я имел честь встретить вас, то приметил вашу печаль… Могу ли узнать ее причину?

– От такого собрата, как вы, я не могу ничего скрывать… Очень странно, но мне вы внушаете доверие.

– Взаимное, достойный мастер… Ну так говорите…

Бонифаци еще раз насладился прозванием «мастера», которое ему пожаловали. Потом, растроганный, продолжал:

– Ну вот, синьор Петрус… Никогда мне не повторить вашего фамильного имени… Знайте же, что персики – любимое лакомство нашего святого отца… Между нами, мне кажется, он только затем и ездит в Тиволи, чтобы поесть персиков…

– Я восхищен тем, что вы мне сказали. Я тоже предпочитаю персики всем другим фруктам.

– И это ужасно, синьор!.. В этом году в саду уродились только червивые персики… И мне удалось спасти от напасти только одну куртину… Но смогу ли я уберечь ее до конца?.. О, знаете ли вы, что случится, если не будет персиков?

– Скажите, мастер!..

– Меня повесят!

– Вы меня пугаете!.. Повесят? За персики?

– Именно за них! В прошлом году, когда я объявил Его Святейшеству, что на одном из персиковых деревьев урожай погублен червями, он мне спокойно ответил: «Делай что хочешь, но в тот самый день, когда у меня на столе не будет персиков, я прикажу тебя повесить на самом пораженном персиковом дереве. Может быть, это излечит дерево».

– Вижу, Его Святейшеству не чужды шутки… Но я вас спасу, мастер! Не сомневайтесь! У меня есть секретное средство для спасения персиков…

– Ах, молодой человек! – вскрикнул старый садовник, хватая Рагастена за руки. – Это небо сжалилось надо мной и послало на помощь вас. Скажите мне ваш секрет и примите мою признательность.

– Невозможно! – Рагастен покачал головой. – Мне необходимо действовать самому.

– Но, – промямлил садовник, – для того чтобы вы работали, вам надо войти в сад?

– Это представляется необходимым.

– А тогда меня тоже повесят!

– Почему это?

– Слушайте. Только я один могу войти в собственный садик Его Святейшества. Да еще помощники, за которыми я обязан тщательно наблюдать… У Его Святейшества так много врагов… Понимаете?..

– Нет, не понимаю, – и Рагастен сделал такое наивное лицо, какое только смог.

– Добрый юноша! – вздохнул садовник. – Видно, что вы не верите в зло. Но есть скверные люди, которые способны отравить фрукты, идущие к столу святого отца.

– Ужасно!

– Да… И Его Святейшество вынужден прибегать к предосторожностям. Мне он полностью доверяет. Но он предупредил меня, что если когда-либо, по какой-либо причине, даже на одно мгновение, посторонний войдет в его сады, с меня сдерут кожу или, по крайней мере, повесят…

– Черт возьми!.. Повесят за червивые персики, повесят за допуск в сад того единственного, кто может спасти персики… Трудный выбор.

– Увы! Кому вы это говорите?

– Не будем больше об этом, почтенный мастер… Может быть, вам удастся и без меня сохранить свою последнюю куртину…

– М-м-м… Сомневаюсь.

– Правда, ведь только вы будете знать о том, что я вошел. Мне удастся хорошо спрятаться, святой отец даже не узнает о присутствии чужака…