Мишель Зевако - Борджиа

– А почему бы вам не вернуться в Монтефорте?

Граф безнадежно взглянул на Рагастена. Шевалье почувствовал к нему жалость.

– Послушайте, синьор граф, – резко начал он, – хотите говорить открыто? Хотите попытаться выбраться из неприятного положения?

– Только я один могу судить о своем положении.

– Ошибаетесь, синьор граф. В равной мере и я могу его оценить.

– Вы? Это почему же? Я даже не знаю вас…

– Потому что я приехал не только спасти вам жизнь; я не дал вам пойти по пути измены…

– Синьор!

– Слово не ужаснее дела! Вы меня не знали, синьор, да и я едва слышал о вас… Но то малое, что я слышал о вас в определенных обстоятельствах, позволило мне предположить, что же произошло. Разговор Асторре с Гарконио довершил дело. А именно: вы покинули свой город и свое графство в тот самый момент, когда вас собирался атаковать Чезаре… Такой поступок называется изменой, не так ли?

– Дальше, синьор? – побледнев, спросил граф.

– Я встретил вас и рассказал, что беспощадные Борджиа, предатели по самой сути своей, собираются упрятать вас в тюрьму. Тогда в уме вашем случилась перемена. Вы оглянулись и ужаснулись пути, по которому вы шли. Вам показалось, что пропасть выросла между вами и вашими друзьями, вашими солдатами, вашей собственной семьей… и что вы никогда не сможете перешагнуть эту бездну.

Рагастен говорил заразительно. В глазах его светилась вера. Граф Альма слушал его с удивлением.

– Ну, а если я помогу вам перебраться через эту бездну?

– Невозможно!

– Невозможно?.. Ба! Увидим. Главное – это хотеть. Кто хочет, тот может.

– Но в конце концов, синьор, почему вы так интересуетесь тем, что я намерен делать или кем я хочу стать?

– Синьор, я интересуюсь вами, а также всеми теми, кому причинила зло семейка Борджиа…

– И вы полагаете, что для меня найдется честное средство выйти из этого положения?

– Не только полагаю, но и уверен в этом. Это средство зависит только от вас.

– Объясните мне, синьор, и клянусь вам, что если вы мне действительно поможете, моя благодарность не заставит себя ждать.

– Ах, синьор граф! Однажды я вам напомню эти слова!

– И вы будете достойно приняты, когда придете напомнить мне о них. Говорите же.

– Всё подчинено вашей воле, синьор граф… Если вы позволите мне говорить по-простецки, грубо, я скажу, что считаю ваше нынешнее положение одним из самых отвратительных, какие только могут случиться. Если бы подобное приключилось со мной, я бы считал смерть единственно возможным для себя исходом.

– Эх, синьор! Смерть пугает меня не больше, чем кого-либо другого… Я просто боюсь шума и осложнений…

– Если смерть вас не пугает, то вы обязаны решиться и встать во главе храбрецов, ожидающих вас и верящих в вас. Тогда случится одно из двух: или вас убьют на поле сражения и ваша смерть принесет в целом пользу, поскольку вы погибнете, защищая свое владение и свои привилегии; или вас не убьют, и тогда вы сохраните все преимущества, которые вам предоставляет титул владельца одного из богатейших графств…

– Всё это крайне верно, синьор, и я это не отрицаю. Но настоящая проблема – не в этом, а вот в чем. Я покинул Монтефорте. Я сделал это по причинам, которые считал хорошими. В конце концов, это не важно. А важно то, что я это сделал. И я не могу вернуться в Монтефорте, где мой отъезд должны осудить.

– Признаемся: строго осудить, – прервал Рагастен.

– Может быть, кто-то видел папских эмиссаров?

– Вполне возможно! Они вас заманили в засаду. Вас увезли силой. По счастливой случайности, я встретил вас и помог вам освободиться. Вы вернулись в Монтефорте, вы счастливы, что можете принести свое имя и свою преданность на службу тем, кого вы считаете отвернувшимися от вас и вашего дела!

– Черт побери, синьор! Вы меня утешили…

– А если случайно кто-то усомнится, я буду рядом, чтобы подтвердить ваш рассказ.

– Вы поедете со мной в Монтефорте?

– Не только поеду, но и попрошу дать мне возможность остаться среди вас и помогать вам сражаться с Чезаре, который, как мне кажется, нуждается в хорошем уроке.

– Ах, шевалье, – расчувствовался граф Альма, – могу сказать, что вы спасаете мне сразу и жизнь, и честь… Вашу руку!

Рагастен протянул свою руку, и граф порывисто пожал ее. Правда, этот порыв не слишком растрогал Рагастена. Тем не менее он решился ехать в Монтефорте.

Было решено ехать с максимально возможной скоростью. Ночь путники провели в какой-то уединенной гостинице. На рассвете снова отправились в путь. Когда настал вечер, граф объявил, что от Монтефорте их отделяет всего несколько часов.

– Если пустить коней вскачь, мы прибудем в город в час по полуночи, – добавил он.

Рагастен угадал его задумку.

– Вы хотите приехать в город ночью?

– Так было бы лучше… Это позволило бы мне незаметно пробраться во дворец.

– Ну, синьор граф, я считаю, что лучше приехать при свете дня, словно возвращающийся к себе барон, покрытый дорожной пылью в путешествии, которое он предпринял ради общего интереса.

– Вы правы, шевалье… Как это я не знал вас раньше?

Было решено дать лошадям отдых на всю ночь. На следующее утро в путь двинулись в восемь утра.

Местность была горная, изрезанная ущельями; дорога шла в гору, справа и слева к ней вплотную подходили крутые склоны. Внезапно дорога вырвалась на плато. Граф Альба остановился и, протянув руку к скоплению белых домов, видневшихся в одном лье от путников, произнес:

– Монтефорте!..

При виде Монтефорте Рагастен побледнел. Внезапно оказавшись в преддверии Монтефорте, близкой встречи с Примаверой, он только теперь понял, какое огромное место в его воображении заняла эта девушка. Рагастен испугался.

«Судьба моя решится сегодня! – подумал шевалье в один из тех моментов острого возбуждения, когда взрослый мужчина чувствует себя слабым, как ребенок. – Первый ее взгляд станет для меня или пробуждением надежды, в которую я не смею поверить, или наказанием, более страшным, чем то, которому меня подверг Борджиа».

Но постепенно его возбуждение улеглось, лицо приняло обычное выражение беспечной отваги, и когда граф Альма, повернувшись к нему, казалось, вопрошал его взглядом, Рагастен смог ответить вполне естественно:

– Ах, вот и ваша столица, синьор граф… Красивый город! Поздравляю вас.

– Что вы скажете про укрепления?

– Подобные стены могут в течение года выдержать осаду двадцатитысячной армии.

– Но есть в системе обороны одно слабое место…

– Видел… Ущелье, по которому мы проехали, позволяет незаметно подойти к городу и неожиданно атаковать…

– Да. И именно здесь Чезаре пойдет на приступ.

– Его отразят?