Томас Рид - Одинокое ранчо [сборник]

Подбодренный близостью оружия, полковник выпрямляется в кресле и спокойно ждет появления индейца.

Проходит очень короткое время, всего лишь несколько секунд, и дверь отворяется, впуская посетителя. Адъютант, препроводив его в комнату, удаляется и начинает расхаживать взад-вперед по патио.

Разглядывая гостя, Хиль Урага с трудом подавляет желание расхохотаться, стоит ему подумать о принятых предосторожностях. Перед ним стоит презренный индейский пеон в грубой шерстяной тильме, перепачканных штанах из овчины, доходящих только до колен, оставляющих лодыжки голыми, в штиблетах-гуарача на босу ногу, и с соломенной шляпой на голове. Черные нечесанные волосы в беспорядке ниспадают на плечи, лицо у него смиренное, а взгляд потуплен, как у всех представителей его племени. Но иногда заметно, как в глазах индейца мелькает искра, сигнализирующая об опасности – это свирепый, дикий огонь, который, надо полагать, в очах его предков, когда они, сплотившись вокруг Куаутемока [70] Куаутемок – последний повелитель государства ацтеков, оказавший жестокое сопротивление конкистадорам Кортеса. Был казнен испанцами в 1525 г. , отражали при помощи палиц и кольев удары пик и шпаг испанских завоевателей.

Едва войдя в столь роскошно обставленные апартаменты, сей убогий посетитель первым делом стягивает с головы потрепанную шляпу и низко кланяется пышно разодетому офицеру, сидящему за столом. До этой секунды Урага полагал, что видит этого человека впервые, но когда широкие поля сомбреро перестали скрывать лицо, а глаза, немного осмелев, поднялись на собеседника, полковник вскочил и издал возглас, говорящий о том, что посетитель ему знаком.

– Каррамба! – восклицает он. – Ты ведь Мануэль, погонщик мулов дона Валериана Миранды?

– Си, сеньор, к услугам вашего превосходительства, – следует покорный ответ, сопровождаемый новым взмахом соломенной шляпы – столь элегантным, что сам лорд Честерфилд [71] Филип Честерфилд (1694–1773) – английский аристократ и политик. позавидовал бы.

При виде старого знакомого в мозгу Ураги начинает кружиться рой мыслей – это догадки, связанные с радостным предвкушением. Ему приходит на память, что при бегстве полковник Миранда захватил с собой нескольких слуг, в том числе Мануэля. В столь покорном поклоне индейца офицер видит, точнее предвидит, первое звено цепи, которая способна привести его к беглецам. Мануэлю наверняка что-то известно об их местонахождении, а решать судьбу бывшего погонщика мулов, жить ему или умереть, предстоит теперь Ураге.

Что-то в поведении и облике индейца подсказывает полковнику, что прибегать к крайним мерам не придется. Нужные сведения можно получить и без них. Мексиканец решает избрать совершенно противоположную тактику.

– Бедный малый, – говорит он. – Ты выглядишь измученным, словно проделал только что утомительное путешествие. Вот, отведай кой-чего, что способно подкрепить силы, а затем расскажешь с чем пришел. Предполагаю, у тебя есть сообщение для меня как для военного коменданта округа. В любое время дня и ночи готов я принять того, кто приносит информацию, касающуюся блага государства.

С этими словами полковник наливает в стакан продукт перегонки мескалевого сока. Пеон принимает сосуд из его рук и, не заставляя себя упрашивать, вливает напиток в щель между двумя рядами блестящих белых зубов. На его желудок, непривычный к подобным испытаниям, огненная жидкость производит действие почти молниеносное – пеон становится чрезвычайно словоохотливым, хотя и прежде не нуждался в понукании. Откровения, которые готовы сорваться у него с языка, являются результатом не столько алкоголя, сколько страсти, сжигающей его не с меньшей силой. Индеец действует под влиянием мести, ужасной и долго сдерживаемой.

– Мне тут не хватало тебя, Мануэль, – любезным тоном начинает Урага, ловко подводя к интересующей его теме. – Где ты пропадал все это время, мой добрый друг?

– Со своим господином, – отвечает пеон.

– Вот как? Я думал, что твой хозяин покинул страну.

– Только населенную ее часть, сеньор.

– А, так он еще на мексиканской территории? Рад слышать это. Меня огорчала мысль, что мы лишились такого хорошего гражданина и патриота как дон Валериан Миранда. Признаю, мы с ним расходились во взглядах в отношении правительства, но это ведь все пустяки, Мануэль. Люди могут быть непримиримыми соперниками в политике, но оставаться верными друзьями. Кстати, где сейчас полковник?

Будучи недалек, индеец все же не настолько глуп, чтобы вот так запросто выболтать секрет. Полностью зная подоплеку дел – в силу различных причин – Мануэль не дает красноречивому военному обвести себя вокруг пальца. Обстоятельства позволили ему достаточно глубоко проникнуть в характер Ураги, чтобы понимать: полковником движет мотив, очень схожий с его собственным. Индеец давно осведомлен о факте, что уланский офицер влюблен в его хозяйку не меньше, чем он сам в ее служанку. Не знай Мануэль этого, не пришел бы сюда, по крайней мере, не питал бы такой уверенности в успехе плана, который составил. А план этот умен, опасен и коварен.

Вопреки действию агвардиенте, быстро развязывающему язык, пеон как-то ухитряется соблюдать осмотрительность, и Ураге приходится повторить вопрос, чтобы получить ответ на него. Последний следует медленно и неохотно, словно от человека, принадлежащего к вымирающей расе и знающего секрет ценного рудника, и которого теперь под пыткой заставляют выдать тайну.

– Сеньор коронель, – начинает индеец. – Сколько ваше превосходительство заплатит, чтобы узнать, где сейчас мой хозяин? Я слыхал, что за голову дона Валериана назначена большая награда.

– Это дело государственное. Я лично не имею к этому отношения. Но, как офицер на службе правительства, я обязан предпринять шаги к аресту твоего господина. Полагаю, я вправе обещать щедрую награду тому, кто предоставит сведения, которые помогут задержать беглого мятежника и предать его суду. У тебя есть такие сведения?

– Ну, ваше превосходительство, это как посмотреть. Я человек бедный, мне нужны деньги на жизнь. Дон Валериан мой хозяин, и если с ним что-то случится, я лишусь места. Как мне быть?

– О, ты можешь найти другую работу, получше. Такой силач как ты… Кстати, о силах. Ты еще, похоже, не восстановил их после путешествия, бывшего, похоже, долгим и трудным. Выпей еще стаканчик, он пойдет тебе на пользу.

Когда к индейцу обращаются с подобным предложением, то будь он браво или мансо, отказ следует редко. Мануэль не исключение. Он охотно соглашается, и опрокидывает еще порцию агвардиенте. Напиток еще не успевает опуститься в желудок, как пары его уже достигают мозга. Настороженность и покорность, свойственное этой расе поведение, теперь отброшены, и позабыв обо всем, кроме стремления отомстить и заполучить Кончиту, пеон без утайки выкладывает тайну бегства полковника Миранды: историю про переход по Огороженной Равнине и про обиталище в укромной долине.