Бернард Корнуэлл - Языческий лорд

– О да, может! – воскликнула она гневно. – Он плодит ублюдков, как сука щенков. Предпочитает приживать незаконнорожденных, но так гордится Утредом!

Неожиданная ярость в голосе удивила меня, как и снисходительность к мужу. Она задиристо смотрела на меня, и я не мог не залюбоваться красивым лицом с острыми скулами и твердым подбородком, которое несколько смягчали пухлые губы и светло-голубые глаза, отливавшие, подобно морской воде, серебром. Осферт явно думал так же, поскольку почти не сводил с нее глаз с того самого момента, как пленница присоединилась к нам.

– Тогда твой муж глупец, – заключил я.

– Глупец, – эхом подхватил Осферт.

– Ему нравятся толстые и чернявые, – буркнула Ингульфрид.

Ее сын слушал и при этих горьких словах матери помрачнел. Я улыбнулся парнишке.

– Толстые и тонкие, чернявые и белявые, – сказал я ему, – все они женщины, и их следует лелеять.

– Лелеять? – повторил он с изумлением.

– Пять вещей делают мужчину счастливым: хороший корабль, хороший конь, хороший пес, хороший конь и женщина.

– Не обязательно хорошая? – поинтересовался с усмешкой Финан.

– Они все хорошие, – ответил я. – За исключением того времени, когда плохие. А тогда они лучше, чем хорошие.

– Боже милосердный! – страдальческим тоном воззвал Осферт.

– Слава Богу! – дополнил Финан.

– Так, значит, твой супруг захочет вернуть сына? – снова обратился я к Ингульфрид.

– Еще бы.

– И отправится в погоню?

– Заплатит кому-нибудь, чтобы найти тебя.

– Потому что трус и побоится идти сам?

– Господин Эльфрик издал закон, по которому владелец Беббанбурга не вправе покидать крепость, не оставив вместо себя наследника. Один из них обязательно должен находиться внутри стен.

– Потому что вне этих стен любого из них так легко убить, – подхватил я, – тогда как прикончить укрывшегося в них почти невозможно?

Она кивнула:

– Поэтому если Утред не отменит отцовский закон, то пошлет других людей убить тебя.

– Многие пытались, госпожа, – мягко заметил я.

– У него есть золото, – напомнила Ингульфрид. – На него можно нанять много воинов.

– Без этого ему не обойтись, – сухо бросил Финан.

На следующий день мы подошли к островам. Море успокоилось, солнце ярко сияло, ветер настолько стих, что нам пришлось взяться за весла. Мы плыли осторожно, выставив на носу человека, чтобы проверять глубину веслом.

– Где мы? – поинтересовалась Ингульфрид.

– Фризские острова, – сказал я.

– Ты собираешься спрятаться тут?

– Здесь негде спрятаться, госпожа, – покачал я головой. – Твой муж прикидывает, куда я мог бы податься, и знает, что это одна из возможностей.

– Дунхолм, – сказала она.

Я ожег ее взглядом:

– Дунхолм?

– Ему известно, что Рагнар был твоим другом.

Я не ответил. Рагнар был больше чем другом, он был моим братом. Его отец вырастил меня, и, распорядись судьба иначе, я мог остаться с Рагнаром и сражаться бок о бок с ним до конца времен. Но наш путь определяют три норны, и Рагнар так и жил на севере, а я отправился на юг и присоединился к саксам. Он болел, и прошлой зимой до нас дошли слухи о его смерти. Они не удивили, хоть и опечалили меня. Мой брат растолстел, обленился, стал задыхаться и хромать, но умер с мечом в руке. Меч в смертный час вложила в нее Брида, его женщина. Поэтому Рагнар отправился в Валгаллу, где навсегда, по крайней мере до дня, когда хаос поглотит всех нас, будет прежним Рагнаром, сильным и подвижным, смешливым, щедрым и отважным.

– Лорд Эльфрик знал, что ты изгнанник, – продолжила Ингульфрид. – И что у тебя слишком мало людей для нападения на Беббанбург, поэтому считал, что ты отправишься в Дунхолм.

– Без Рагнара? – спросил я, потом покачал головой. – Без Рагнара мне в Дунхолме делать нечего.

– А женщина Рагнара? – предположила данка. – И его сыновья?

– Брида меня ненавидит! – Я улыбнулся.

– Ты боишься ее?

Я рассмеялся в ответ, хотя на самом деле побаивался Бриды. Некогда она была моей возлюбленной, а теперь стала врагом, и врагом жестоким, потому как Брида словно чесотка, которую нельзя излечить. Брида склонна расчесывать зудящее место, пока не образуются язвы и не пойдет гной. Она ненавидела меня за отказ сражаться вместе с данами против саксов, и не важно, что она сама происходила из саксов. Бридой всегда управляла страсть.

– Лорд Эльфрик надеялся, что прежде, чем напасть на Беббанбург, ты отправишься в Дунхолм, – заметила Ингульфрид.

– Надеялся?

Женщина замялась, словно боясь выболтать слишком много, потом пожала плечами:

– У него был уговор с Бридой.

Удивился ли я? Враг нашего врага – наш друг или, по меньшей мере, союзник.

– Эльфрик рассчитывал, что она убьет меня?

– Брида обещала отравить тебя, – призналась Ингульфрид. – А Эльфрик обещал ей золото.

Это меня тоже не удивило. Брида так и не простила меня. Она будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, а если сможет, то пронесет ненависть при помощи чародейства и в загробное царство.

– Почему ты мне это рассказываешь? – спросил я у Ингульфрид. – Почему не стала побуждать меня плыть в Дунхолм?

– Потому что, если ты поплывешь в Дунхолм, Брида заполучит моего сына и запросит за него гораздо больше золота, нежели ты, – последовал ответ. – Она злая.

– И жестокая, – добавил я, а потом выбросил из головы Бриду, так как человек на носу предупредил о мели.

Мы ощупью пробирались по извилистому проливу к пустынной отмели, где вздымались поросшие травой дюны. Пролив повернул на запад, потом на север, затем уклонился к востоку, и «Полуночная» четырежды цепляла днищем дно, прежде чем достигла полосы глубокой воды, изгибающейся вдоль восточной оконечности острова.

– Годится, – сказал я Финану, и после нескольких гребков судно уткнулось носом в песок. – Вот наш дом на время, – сообщил я команде.

То было мое новое королевство, моя держава: полоса омываемого морем, продуваемого всеми ветрами края Фризии, и я мог удерживать его лишь до тех пор, пока не появится кто-то более сильный и не сгонит меня, как муху. И это непременно случится, если я не сумею найти еще воинов. Однако до поры в мою задачу входило всего лишь обеспечить занятие для нынешней команды, поэтому я послал сына с дюжиной парней обыскать близлежащие отмели на предмет плавника для строительства хижин. На нашем островке тоже нашлись выкинутые морем деревья, и я смотрел, как Осферт городит убежище для Ингульфрид. Сын притащил еще бревен, достаточно и для огня, и для укрытий, и той ночью мы распевали у большого костра, искры от которого взлетали в звездное небо.

– Хочешь, чтобы местный народ прознал о нашем тут присутствии? – осведомился Финан.

– А он и так знает.