Бернард Корнуэлл - Языческий лорд

Мертвая девочка была желтой, склизкой и воняла. Ролло отсек ногу, и засмердило, как в логове у Пожирателя трупов. Ролло наклонился, обмакнул обрубок в свиную кровь и кинул его через стену. Он с плеском упал в ров, а дан отчленил еще часть, на этот раз руку.

– О, пресвятая Матерь Божия! – едва слышно промолвил Осферт.

Фригг вырывалась, ее рот открывался и закрывался в страхе, глаза расширились. Милое платьице забрызгалось кровью. Даны наверняка должны были поверить, что она видит, как у нее на глазах кромсают дочь. На самом деле ее привел в такой ужас вид полуразложившегося тела, расчленяемого на куски. Ее сын кричал. Я зажимал ладонью рот Сигрил, и маленькая ведьма искусала меня до крови.

– Теперь голова! – известил я Гейрмунда. – Потом мы убьем мальчишку, а с матерью сначала позабавимся.

– Прекрати! – взвыл он.

– С какой стати? Мне нравится!

Свободной рукой я поднял вторую отрубленную ногу покойницы и помахал ею над стеной. Ролло занес алый от свиной крови топор.

– Руби голову! – приказал я громогласно.

– Чего ты хочешь? – спросил Гейрмунд.

Я вскинул руку, останавливая Ролло:

– Хочу, чтобы ты перестал мне врать.

Потом подозвал Осферта, тот опустился рядом на колени и зажал рот Сигрил своей ладонью. Ей удалось издать визг в момент, когда моя искусанная ладонь освободила ее губы, а ладонь Осферта еще не легла на них, но ни один из данов не обратил внимания. Все смотрели на оцепеневшую Фригг и перепуганного донельзя мальчика. Я стоял в луже поросячьей крови и глядел на Гейрмунда.

– Кнут тебе ничего не передавал. И ты не посылал к нему гонца. Ярл слишком далеко отсюда. – (Верзила промолчал, но его лицо выдало, что я угадал.) – Но теперь ты направишь ему послание! – Я повысил голос, чтобы все спутники Гейрмунда слышали меня. – Передай ярлу Кнуту, что его дочь мертва и что его сын умрет, если через час вы будете еще здесь! Убирайтесь! Все! Немедленно! Уходите в холмы и за них. Покиньте это место! Если через час, считая с этой минуты, я замечу в окрестностях Глевекестра хоть одного дана, то скормлю мальчонку своим псам, а мать отдам воинам на забаву.

Схватив Фригг за руку, я рывком поставил ее на парапет, чтобы даны видели красивое платье в пятнах крови.

– Если не уйдете через час, женщина ярла Кнута станет нашей шлюхой! – крикнул я Гейрмунду. – Ты понял? Уходи на восток, в холмы! – Я махнул рукой в ту сторону. – Иди к ярлу Кнуту и сообщи, что его жена и сын вернутся невредимыми, если он отступит в Нортумбрию. Передай слово в слово! А теперь уходи! Или увидишь, как собаки рвут тело Кнута Кнутсона!

Даны поверили мне.

В течение следующего часа, пока затянутое облачной пеленой солнце взбиралось к зениту, мы наблюдали, как они покидают окрестности Глевекестра. Они скакали на восток, к Коддесволдским холмам. За всадниками тянулась череда пеших: женщины, дети, слуги. Ногу мертвого ребенка прибило к берегу рва, где два ворона устроили пир.

– Похороните покойницу снова, – велел я священнику. – И пришлите ко мне ее родителей.

– К тебе?

– Чтобы я мог дать им золото, – пояснил я. – Иди.

Потом я посмотрел на сына, глядевшего вслед отступающим данам.

– Искусство войны заключается в умении заставить врага исполнять твою волю, – напомнил я ему.

– Да, отец. – Он покорно кивнул.

Он был сокрушен бессловесным испугом Фригг, хотя к этой минуте Этельфлэд наверняка уже немного успокоила бедную женщину. Я попортил маленькой Сигрил волосы, но они отрастут. В утешение дал девочке сочащиеся медом соты.

Вот так, ценой поросенка и клока девичьих волос, мы заставили данов уйти из-под Глевекестра. Как только они ушли, я повел сотню всадников туда, где на реке ждали корабли Кнута. Некоторые вытащили на отмель, но большинство просто привязали к берегу Сэферна. Мы сожгли все, за исключением одного маленького суденышка. Один за одним занимались они огнем. Пламя прыгало по пеньковым канатам, и мачты падали в облаке искр и дыма, и даны видели это. Я приказал Гейрмунду убираться далеко в холмы, но знал, что он оставит дозор и тот увидит, как их флот обращается в пепел и посеревшая от него вода реки бежит к морю. Корабль за кораблем сгорали, украшенные драконами носы изрыгали пламя, трещали шпангоуты, а обугленные доски шипели, когда корпус начинал тонуть. Оставив на плаву одно судно, я отозвал в сторону Осферта.

– Этот корабль твой, – сказал я ему.

– Мой?

– Возьми дюжину парней и греби вниз по реке. Потом вверх по Афену. Захвати с собой Рэдвулфа.

Рэдвулф был моим старым дружинником, неторопливым и надежным. Он родился и вырос в Вилтунскире и хорошо знал здешние реки.

– Афен заведет тебя глубоко в Уэссекс, – наставлял его я. – И мне нужно, чтобы ты оказался там как можно скорее!

Вот почему я не сжег корабль – путешествовать по воде быстрее, чем по суше.

– Хочешь, чтобы я пошел к королю Эдуарду? – спросил Осферт.

– Хочу, чтобы ты одел самые тяжелые сапоги и хорошенько пнул его под зад! Скажи ему, чтобы вел армию на север от Темеза, но при этом следил за подходом Этельреда с востока. В лучшем случае они соединятся. Пусть затем идут к Тэмворпигу. Не берусь утверждать, где буду я сам или где будет Кнут, но постараюсь заманить его на север, в его собственные земли.

– Тэмворпиг? – переспросил Осферт.

– Я начну с Тэмворпига и пойду дальше на северо-восток, и Кнут отправится за мной. Он быстр, и у него будет перевес надо мной двадцать или тридцать к одному, поэтому мне нужны Эдуард и Этельред.

Осферт нахмурился:

– Господин, тогда почему бы тебе не остаться в Глевекестре?

– Потому что Кнут выделит пять сотен воинов, чтобы запереть нас в этой клетке и, пока мы будем скрести свои задницы, станет делать, что ему вздумается. Я не позволю ему захлопнуть меня в бурге. Он должен гнаться за мной. Я поведу его в танце, на тебя же ложится задача заставить Эдуарда и Этельреда присоединиться к потехе.

– Понял, господин. – Осферт посмотрел на пылающие корабли, на столб густого дыма, поднимающегося к темным тучам над рекой. Два лебедя пролетели мимо нас на юг, и я расценил это как добрый знак. Осферт повернулся ко мне. – Господин?

– Что?

– Мальчик. – В голосе Осферта угадывалось смущение.

– Сын Кнута?

– Нет, сын Ингульфрид. Как ты поступишь с ним?

– Я бы предпочел перерезать его тощую глотку, но отдам за выкуп его отцу.

– Пообещай, что не причинишь ему вреда, господин, и не продашь в рабство.

– Пообещать тебе?

Он обиженно посмотрел на меня:

– Это для меня важно, господин. Просил ли я тебя раньше об одолжении?

– Да, – ответил я. – Ты просил спасти тебя от участи стать священником, и я спас.

– Тогда у меня будет к тебе вторая просьба, господин. Пожалуйста, позволь мне выкупить мальчонку.