Владимир Череванский - Любовь под боевым огнем

На этот раз она приняла – что было на этом берегу совершенно необыкновенным явлением – двух пассажиров, европейца и его слугу. Европеец выдавал свое происхождение рыжей шевелюрой, фляжкой и биноклем, а слуга был, по всей видимости, тем международным человеком, которыми так богаты наши азиатские окраины. Разумеется, его звали Якубкой.

Якубка не знал своих родителей да и не интересовался ими, справедливо полагая, что не всякому человеку дано знать своих предков. По временам он верил в христианского Бога, по временам в Аллаха, но большей частью созерцал природу, не задаваясь мыслями о ее Творце. Его воспоминания о прожитом начинались с того счастливого дня, когда ему подарили пол-абаза за подметание сора на кухне одного из тифлисских генералов.

Выучившись кое-как русской грамоте, он перешел в выездные лакеи сначала к персидскому, а потом к английскому консулу. Украсившись патронташем и серебряным поясом с длинным кинжалом, Якубка переименовался в Якуба и гордо воссел на козлы консульской кареты. Впрочем, он не раз побывал в Тегеране, отвозя туда шифрованные записочки от консула и не гнушаясь возвращаться обратно с вьюками контрабандного табака.

Но нельзя же сидеть всю жизнь на козлах кареты, особенно при навыке и способности вести политические дела! Придя к такому заключению, Якуб принял на себя временно, пока улыбнется счастье, обязанности переводчика при англичанине, отправлявшемся из Астрабада в Туркменскую степь.

Звание драгомана не избавляло его от обязанности и низшего положения, поэтому он достал из багажа гуттаперчевый матрас и, надув его воздухом, устроил своему патрону в лодке уютный уголок между кипами сухой травы.

Лодкой управляли два туркмена довольно свирепого вида, несомненно, выкрадывавшие в молодости казачек с Эмбы и Урала, а теперь состоявшие на счету мирных обывателей закаспийского побережья.

Паруса были подняты. Легкий южный ветерок гнал лодку к Ашур-Аде. Хозяева ее, усевшись степенно за кальяном, искусно приготовленным из горластой тыквы, почтили Якуба приглашением занять возле них место на обрывке заслуженного войлока.

Впереди предстоял целый день плавного хода с волны на волну, причем ни паруса, ни руль не требовали никакой заботы. Жизнь требовала развлечения, а что же может сравниться в таком случае с хорошей сказкой?

– По всему видно, что ты ученый человек, – обратился к Якубу наиболее свирепый туркмен, – поэтому ты должен знать все хорошие сказки.

– Инглези же твой напился арака и спит как убитый, – пояснил туркмен менее свирепого вида. – Куда ты везешь его, к русским?

– Мы высадимся на Серебряном бугре.

– Следовательно, инглези прячется от русских?

– Не будем говорить о вещах, к которым мы не привязаны. Если же вы хотите слышать хорошую сказку, то я расскажу вам такую, что рыба заслушается в море.

Предвкушая удовольствие выслушать занимательную сказку, туркмены поправили снасти и подкрепили свои силы кусочками вяленой конины и холодным чаем.

– Шайтана знают все простые люди, – начал повествовать Якуб, – но ученые знают кроме шайтана и многое другое! Они знают, что в старое время жили на свете три дива: Акван, Аржанг и Сафид…

– У нас дивов никогда не было, – перебил рассказчика один из туркменов. – Дивы водятся только у поганых шиитов, у персиян.

– У кого нет охоты слушать, у того всегда найдется клочок ваты, чтоб заткнуть себе уши, – заметил наставительно Якуб. – Хотя персияне и шииты, но их сказки слушают цари всего мира.

Сынам песчаной пустыни сказка представлялась умственным лакомством, и что за беда, если она напоминала поганых шиитов! За хорошую сказку богатые люди отпускают раба на свободу, поэтому оба туркмена дали слово не перебивать рассказчика.

– Всевышний создал огонь ранее человека, – продолжал Якуб, – но, создав огонь, Аллах не хотел дать ему место на земле. Он знал, почему так нужно; неразумный же человек то и дело просил дать ему огня.

– Но без огня нельзя испечь и лепешки, как же быть?

– А между тем послушайте, что из этого вышло. Как только огонь вспыхнул, тотчас же образовались из дыма воздушные ангелы, которые расправили крылья и улетели на небо. Из пламени же выскочили дивы – существа страшные и злые. Старые люди видели их своими глазами: во рту у них клыки, а вместо ногтей железные крючья. Много они натворили бед на земле!

– А чем они питались?

– Желудок их не переваривал старого мяса, поэтому они пожирали одних молодых ягнят. Но молодых ягнят они истребили столько, что пастухи пришли к царю и сказали: «Дай нам сильного батыря, чтобы он побил дивов, а то у нас не останется ни одного ягненка». Тогда царь приказал Рустаму явиться к нему на службу и побить всех дивов. Рустам встретил прежде всех Аквана и бросил ему на шею аркан. Акван увернулся. Рустам бросил второй раз и тоже не зацепил, а потом от усталости уснул. Он уснул на высокой горе, которую Акван взял в руки и бросил со всего размаха в море. Но Аллах любил Рустама и, когда он летел, подставил ему остров с мягкой травой…

– Должно быть, Ашур-Аде? – пытливо спросил туркмен менее свирепого вида.

– Это все равно, – продолжал Якуб, – может, Ашур, а может, и другой остров. Во всяком случае, див очень рассердился и изо всех сил напал на Рустама, но у этого уже была готова мертвая петля в руках – и конец пришел Аквану. Труп его и теперь лежит на морском дне и много уже веков им питаются водяные скорпионы. Пока шла борьба с Акваном, его братья Аржанг и Сафид взяли в плен все войско царя. Царь опять приказал Рустаму явиться к нему на службу и убить Аржанга и Сафида. При встрече с Рустамом дивы побоялись подпустить его к себе, и Аржанг забросал его мельничными раскаленными жерновами, а Сафид поднял его в вихре на воздух. Но ничто не помогло. Отрубив им головы, Рустам отдал их шакалам. С той поры пастухам полегчало. Ягнята перестали исчезать, а бараны расплодились целыми тысячами.

– Хотя Рустам был и поганым шиитом, а все-таки ему спасибо, – заметил один из благодарных слушателей. – Без его помощи бараны извелись бы во всей Туркмении.

В течение дня Якуб успел рассказать много из старого времени и из преданий, хранимых учеными людьми. Он рассказал о птице Симурге, о водяной лошади и о бирюзе пророка Сулеймана. Ему не удалось только довести до конца историю богатыря Хотана, отправившегося на поиски волшебного кольца, – не удалось потому, что на горизонте показался дымок военного крейсера.

– Будет обыскивать, этот всегда обыскивает, – объявил старший туркмен. – Под предлогом, что ему нужна рыба, он смотрит, не собираемся ли мы на аломан.

Якуб засуетился. Бросив богатыря Хотана на произвол судьбы, он принялся будить своего патрона и растолковывать ему, что навстречу идет пароход, который может сделать им большую неприятность. Притом же и Серебряный бугор был неподалеку.