Сулейман Рагимов - Орлица Кавказа

Конечно, потом все оказалось не так. Не столько повидала княгиня горных лесов, сколько прожаренных беспощадным солнцем бурых пустынь; не замки строил ее сановный муж, а разбрасывал по немирному краю крепостцы, да еще казематы, в которых не хранили боеприпасы, а терзали непокорных, не захотевших смириться со своей подневольной судьбой…

Все оказалось не так!

Но княгиня, к чести ее сказать, помнила о своей вине перед мужем, принявшим назначение без особого сопротивления, но о такой участи совсем не мечтавшим.

Потому-то и терзалась в эти дни Клавдия Петровна, потому и простить себе не могла несчастий, одолевших дотоле безукоризненную чету.

Час был поздний — и супруги не замедлили пройти в свою опочивальню. В ней теплилась лампадка перед образом в серебряной ризе, который генерал-губернатор обязательно повсюду возил с собой. Когда глаза присмотрелись к темноте, даже этого тусклого огонька хватило, чтобы различить очертания лица.

Генерал не спал. Глаза его были открыты. Но не на красавицу-супругу был направлен его взгляд, а устремлен в потолок. Господи, да пылали ли эти глаза когда-нибудь тем огнем страсти, который так согревал юную супругу? Наверное, княгиня так и казнилась бы до утра бессонной мукой. Но вдруг ей показалось, что ветвь вишневого дерева, стоявшего под окном, закачалась, скрипнула и просела под тяжестью вскарабкавшегося на нее человека. Во всяком случае, четкая тень, которую бросала эта ветка от выглянувшей недавно луны, вдруг дрогнула и переместилась из верхнего угла стены в нижний. Что бы это могло быть?

— Неужели…

Ужас объял княгиню. Она почувствовала, как поползли мурашки по обнаженным плечам и озноб охватил все тело.

— Закричать? А если это просто привиделось? Если ночная птица уселась на край ветки?

Княгиня попыталась шевельнуться, но ноги отказывались служить ей.

— Переполошить людей… Выставить себя перепуганной клушей… Раздосадовать супруга, которому и так несладко? Нет. Нет.

Мало ли что привидится в ночной час…

Между тем, ветвь скрипнула еще раз — и теперь сомнений не было. Метнулась тень, и человек в чохе, с кинжалом у пояса легко шагнул через подоконник в комнату.

Генерал-губернатор хрипло вскрикнул и сел в постели. Ему тоже показалось было, что он видит страшный сон, что бредит наяву. Но ночной нежданный гость выкрутил фитилек лампады, сразу стало светлее, и сомнений уже не было. Губернаторскую чету настиг пресловутый разбойник Гачаг Наби, вот его знаменитый дагестанский кинжал покачивается у пояса, нетерпеливо дожидаясь своей минуты.

— Кто вы? — голос генерал-губернатора прерывался. Он повторил:

— Кто вы?

— Гачаг Наби! — ответил спокойно пришелец и голос его показался князю знакомым.

— Ты не ждал меня, генерал?

— Зачем ты пришел?

Гачаг улыбнулся.

— Ограбить губернатора. Вот сейчас заберу самое дорогое и уйду…

— Бери, что хочешь…

Гачаг улыбнулся снова:

— Не пожалеть бы вам об этом, господин!

Генерала била крупная дрожь.

Между тем незванный гость бесцеремонно шарил по комнате, рылся в бумагах, сложенных на столике аккуратной пачкой, заглянул и в ящики. Но драгоценности княгини Клавдии и пухлая стопка банкнот оставили его совершенно равнодушным. Губернаторская чета, парализованная страхом никак не могла поверить, что все это происходит наяву, а не в дурном сне.

— Скажи, что тебе нужно? — произнес, наконец, губернатор. — Что ищешь?

— А ничего, — отозвался мнимый Гачаг Наби почти весело. — Я и так, не глядя, знал, что нужно похитить из этого дома. Мне искать ничего не надо… Просто смотрю, как живут царские слуги.

— Ну, так забирай, за чем пришел, и уходи, — продолжал губернатор, постепенно приходя в себя и начиная думать, что с простачком-грабителем, возможно, удастся договориться и сойтись на малом.

— За женой твоей я пришел, генерал!

И новая волна паники охватила князя. А Клавдия Петровна не промолвила ни единого слова, но глаза ее широко раскрылись. И их голубое сияние было видно даже в полумраке темной комнаты.

— Да, да, заберу твою златокосую красавицу и увезу ее к себе, в горы…

— З-з-зачем она тебе?

Гачаг широко улыбнулся.

— Ну, это уже не твоя забота, генерал.

— Но это бесчеловечно!

— А посадить в тюрьму Хаджар Ханали-кызы, именуемую «орлицей Кавказа» и держать ее там в оковах, это по-человечески? Это по-мужски? Уж кто бы говорил, генерал!

— Но я велел, чтобы с ней там хорошо обращались…

— И именно поэтому ее попытались отравить?

— Не может быть!

— Может быть, господин губернатор, может быть. Больше скажу — так и было. Только мудрость Хаджар и преданность ее друзей упасли несчастную от гибели.

— Послушай, Гачаг, я не знал этого, клянусь господом. Давай договоримся ты уходишь отсюда с миром, а я завтра же с утра отпускаю Хаджар на все четыре стороны. Милуйся с ней, сколько тебе захочется, только уезжай отсюда, из Зангезура… Договорились?

— Почему ж ты раньше не попробовал договориться со мной, мой господин? Теперь, пожалуй, поздно…

— Нет, нет, сейчас самое время договариваться. Не забывай, дом охраняют, и стоит мне только крикнуть, как тотчас же сюда прибежит охрана. А с казаками, сам знаешь, шутки плохи.

Гачаг улыбнулся снова, еще шире прежнего.

— Во-первых, генерал не только не крикнет, но и слова не вымолвит без моего разрешения. Потому что мой острый дагестанский кинжал куда быстрее, чем самый расторопный слуга губернатора. Во-вторых — ваш дом окружен.

— Не может быть! Кем же?

— Моими друзьями.

— Гачаг говорит о грузинских бродягах?

— Ого! У генерал-губернатора осведомители едят хлеб не даром. Да, и грузинскими друзьями, и русскими, и армянскими. Но при этом надо сказать, в первую очередь, зангезурскими удальцами, с которыми я пойду хоть на край света!

Генерал-губернатор размышлял долю секунды. Вновь решил попробовать поторговаться.

— Ну, а если я все же выпущу из тюрьмы «кавказскую орлицу»?

Гачаг присвистнул.

— Поздно! Ее там уже нет. Пташка вырвалась на волю и теперь кружит высоко в небе!

— Не может быть… Где доказательства…

Ночной гость чуть помедлил.

— Хочешь доказательства? Вот они!

И, тряхнув головой, он снял каракулевую папаху. Пышные черные волосы волной легли на плечи.

— Хаджар!!!

— Вы же сказали мне, генерал, что мы обязательно еще встретимся! Вот и встретились. Но вы, кажется, не рады?

Грудь Хаджар ходила под напором ярости и праведного гнева.

Она медленно потянула из ножен острый клинок… И не миновать бы генералу смерти, если бы Клавдия, наслышанная об обычаях горцев, не сорвала в ту же минуту с головы шелковый платок, с которым никогда не расставалась и не бросила его перед гачагом…