Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Выстоять и победить

— Не вижу, что вы капитан и командир роты сто восьмого заградотряда, — зло бросил Николаенко, услыхав, как сзади надвинулась на них темная масса людей и даже клацнуло несколько затворов.

— Вот мои документы, — ответил невидимый Угрюмцев, и лучик фонарика осветил его лицо, тусклые погоны и серую книжицу в левой руке.

Николаенко не стал разглядывать книжицу, потому что если этот Угрюмцев вовсе не Угрюмцев, а черт знает кто, то из книжицы этого не выяснишь. А он еще в госпитале слыхал, что в сорок первом на Украине и даже в сорок втором в задонских степях на перекрестки дорог выходили диверсанты или кто-то еще и, прикидываясь регулировщиками и представителями каких-то штабов, направляли отступавшие колонны совсем не туда, куда им было нужно, и эти колонны вскоре же попадали под бомбы немецких самолетов. Но этот капитан Угрюмцев вызвал у Николаенко доверие, и он представился:

— Командир взвода младший лейтенант Николаенко. Со мной семнадцать бойцов. Вот мои документы.

— И куда вы направляетесь? Где ваша рота, батальон? — не отставал капитан, в свете фонарика изучая офицерское удостоверение Николаенко.

— Честно говоря, не знаю, — ответил тот устало. — Куда все идут, туда и мы. Знаю лишь одно, что впереди должны быть новые позиции. Днем нам об этом говорили. Но за это время многое могло измениться… Надеюсь, товарищ капитан, на месте все станет ясно. Где-то там должно быть и командование нашего полка…

— Ваша дивизия сосредотачивается юго-западнее станции Прохоровка. От перекрестка повернете налево. Оттуда километра два, не больше. — И добавил: — Я сам из этой дивизии. Советую вам, младший лейтенант, поторапливаться.

— Мы и так уже вторые сутки только и делаем, что поторапливаемся, — съязвил стоящий рядом Мамаев, но Угрюмцев не обратил внимания на его слова.

— Проходите, товарищи, проходите, — произнес он, и Николаенко даже не увидел, а почувствовал, что капитан весь будто бы подобрался, насторожился и шагнул вперед. И люди за его спиной тоже.

А сзади все отчетливее слышался лязг танковых гусениц.

«Вот бы сесть на танк и доехать», — подумал Николаенко, различив в темноте силуэт приближающейся «тридцатьчетверки». Но на фоне звездного неба было заметно, что танк облеплен десантниками, так что лишнего места там вряд ли найдется. А за ним плотно один к одному двигались другие танки. И тоже с дисантниками.

Капитан встал на пути головного, посигналил фонариком. Однако это не возымело никакого действия. Прозвучали два предупреждающих пистолетных выстрела, и вдруг…

— Братва! Немцы! — закричал кто-то, и вся масса людей, заполонивших дорогу, качнулась в сторону.

Одна за другой рявкнули пушки, заговорили пулеметы, светящиеся трассы метались среди бегущих от дороги людей.

Кто-то схватил Николаенко за плечи и пригнул к земле. Почти в самое ухо врезался крик Мамаева:

— Командир, в канаву!

Мимо Николаенко, ревя моторами и разбрызгивая по сторонам огненные трассы и частые хлопки гранат, неслись немецкие танки и бронетранспортеры, неслись туда, где их никто не ждал.

К 11 июля перед командующим группы армий «Юг» генерал-фельдмаршалом Манштейном уже не стояла задача прорваться к Курску. Более того, северная группировка немецких войск, продвинувшись в сторону Курска всего на 12 км, уперлась в сильную оборону Центрального фронта, которым командовал генерал Рокоссовский, и дальше продвинуться не смогла. И уже 9 июля Гитлер приказал германским войскам возвратиться на исходные позиции, признав, таким образом, что операция «Цитадель» провалилась. Вопрос для Манштейна теперь заключался в том, как подчиненным ему армиям отойти на эти позиции, не понеся значительных потерь от наседающих русских дивизий. Манштейн полагал, что это возможно лишь в том случае, если нанести русским войскам максимальный урон в излучине реки Псёл, после чего захватить Прохоровку. Но армейская группа генерала танковых войск Кемпфа, наступавшая в сторону Прохоровки с юга, настолько ослабла за минувшие дни боев, что с трудом справлялась с поставленной задачей. Между тем, в состав группы входит 3-й танковый корпус, состоящий из трех танковых дивизий, усиленная отдельная танковая бригада, то есть более трехсот танков и самоходных орудий, плюс пехотная дивизия в количестве 18–20 тысяч солдат и офицеров. Не считая орудий, минометов и реактивных установок. Именно в районе Прохоровки армейская группа Кемпфа должна соединиться с частями 4-й танковой армии генерала Гота и, таким образом, замкнуть окружение советских войск, обороняющихся южнее и западнее Прохоровки.

Чтобы выяснить положение группы на месте, Манштейн решил провести совещание в штабе генерала Кемпфа и вечером 11 июля вылетел на станцию Дубно. Туда же он пригласил и командование 4-й танковой армии.

Связной самолет «Шторх» жался к земле, прикрываемый с воздуха шестеркой «мессеров». Хотя русские скоростные и хорошо вооруженные истребители «ЛАГГ-3» лишь изредка появлялись в тылу немецких войск, при этом избегая стычек с «мессерами» на низких высотах, однако осторожность не мешает, а фельдмаршал был противником всяких предсказуемых неожиданностей. Вот вдали показалась линия железной дороги, тянущаяся сквозь бесконечное кладбище разбитых и сгоревших вагонов и паровозов, машин, танков и обломков самолетов, как немецких, так и русских, пытавшихся в разное время бомбить как саму «железку», так и небольшую станцию, прилепившуюся к ней, отчего сама станция казалась частью огромного кладбища. А между тем здесь располагался штаб армейской группы «Кемпф», что для русских, узнай они об этом, явилось бы полной неожиданностью.

Попрыгав по неровностям наскоро сооруженной посадочной полосы, самолет подрулил к небольшой рощице и заполз под маскировочную сеть, натянутую между деревьями. Здесь же генерал-фельдмаршала ожидал «оппель» и бронетранспортер с охраной. Минут через десять, встреченный генералом Кемпфом, он входил в кирпичное станционное здание, наполовину разрушенное, но вполне пригодное для размещения в нем штаба.

Все приглашенные уже были в сборе и встретили командующего дружным выбрасыванием руки и согласованным выкриком «Хайль Гитлер!» Фельдмаршал Манштейн, вялым движением руки ответив на приветствие, занял свое место во главе стола, попросил принести крепкого чаю и открыл совещание вопросом, обращенным к генералу Кемпфу:

— Я хочу знать, генерал, сможет ли 3-й танковый корпус продолжать решительное наступление в сторону Прохоровки, принимая во внимание усталость ваших солдат и постоянно усиливающуюся мощь русских на ваших флангах. Нельзя сбрасывать со счетов и тот несомненный факт, что 9-я армия фельдмаршала Моделя окончательно встала на северном фасе Курской дуги, что тоже оказывает деморализующее влияние на психологию наших солдат. Надеюсь, вы понимаете, что от состояния ваших танковых дивизий, от их боевого духа зависит, продолжит ли движение в заданном направлении танковая армия генерала Гота, или ее придется уже сейчас повернуть на юг, навстречу вашему корпусу.