Том Холт - Песенка для Нерона

Куда там. О, вовсе не пребывание за решеткой заставляло меня нервничать. Одна камера практически не отличается от любой другой, заняться в ней совершенно нечем, и довольно скоро вы выучиваетесь сидеть неподвижно и накапливать энергию, как ящерица на горячих камнях. Обычно, когда меня в очередной раз запирают, я закрываю глаза и представляю морские сражения. Я могу заниматься этим часами, притом что я совсем не энтузиаст военного дела. Нет, я был такой дерганый, потому что не знал, что стряслось с Луцием Домицием — мертв ли он уже или как раз медленно умирает под пыткой, или что? У меня все свербело от мысли, что он может быть еще жив, даже если едва-едва. Любое из этих мгновений могло быть его последним, когда его глаза закроются, а из легких выйдет последний воздух, а я торчал тут в камере и ни хрена поделать не мог. Глупо было дать себя запереть; никакой пользы от этого не было, даже если предположить, что у идиотов-стражников есть хоть малейший шанс поймать убийц — что было, разумеется, не так. Честно говоря, я не понимаю, за каким хреном города вообще заводят всех этих сторожей и стражников. Толку от них совершенно никакого. Сами подумайте: если бы среди них попадались хоть самую малость компетентные типы, я повис бы на кресте много лет назад. Они не делают улицы безопасными, они не ловят воров и убийц, все, чем они заняты — это портят жизнь таким, как я, не причинившим лично им никакого вреда. А иногда, как, например, сейчас, они не позволяют честным, достойным людям спасать жизнь своих друзей. Если я стану императором, то первым дело разгоню их по домам без выходного пособия. Я размышлял об этом и о целой куче сопутствующих проблем так напряженно, что не мог вообразить даже завалящей лодчонки, когда дверь вдруг распахнулась и вошел сержант. Он имел еще более озадаченный вид, чем прежде.

— К тебе посетители, — сказал он.

— Правда?

— Ага. Сестра и двоюродные братья.

— Чего? То есть, отлично, спасибо. Пригласи их войти.

Сержант кинул на меня взгляд, которым можно прожечь дырку.

— Убей меня бог, если я понимаю, как они узнали, что ты тут, — сказал он. — Есть у тебя какие-нибудь соображения на этот счет?

— Интуиция, — ответил я. — Мы с сестрой всегда были очень близки.

— А! Ну что ж…

Он вышел в коридор и поманил кого-то, и появились никто иной, как мои отважные спасители: Аминта, Скамандрий и девица Миррина.

— Вот ваш… — начал сержант, но что-то пронеслось мимо него и рухнуло мне на грудь.

— О, благодарение богу, — произнесло оно голосом Миррины, — благодарение богу, ты в порядке, мы так волновались.

— Спасибо, — сказал я, разглядывая двух братьев, присевших на корточки возле меня с видом печальным и торжественным. — Эээ, а как вы меня нашли, интересно?

— Да, я тоже хотел бы это знать, — вставил сержант, но Миррина бросила на него злобный взгляд и он захлопнул за собой дверь.

Аминта подождал, когда его шаги стихнут, и только потом обратился ко мне:

— Ладно, — сказал он. — Мы тебе сейчас объясним, что ты должен сделать. Миррина, дай ему нож.

Миррина тут же поднялась и задрала юбку самым неблагородным образом. Не могу сказать, как она ухитрилась протащить в камеру кинжал, и кабы сам его не видел, не поверил бы, что такое вообще возможно — по крайней мере, не нанеся себе самых серьезных ранений.

— Погодите, — сказал я. — Что вообще происходит?

— Побег из тюрьмы, ты, клоун, — пробурчал второй брат, Скамандрий. — А теперь бери нож, и как только мы уйдем, замани сюда стражника под любым предлогом и…

Я резко вздернул голову.

— Ни за что, — сказал я. — Я не буду этого делать.

Аминта вздохнул.

— Не будь таким ссыклом, — сказал он. — Надо только выбрать правильный момент, когда он смотрит в сторону — все остальное просто. Хорошее место — прямо под ухом; а можно схватить его одной рукой за голову, слегка повернуть и…

— Нет! — сказал я. — Слушай, я не знаю, что происходит, но если вы думаете, что я собираюсь зарезать римского солдата, то вы рехнулись. Мои нынешние проблемы — сущая ерунда по сравнению с этим.

Аминта улыбнулся.

— Тебе только так кажется, — сказал он. — На самом деле, раз уж ты такое трусливое дерьмо, то даже хорошо, что не знаешь всей правды, а то бы уже развалился на части от страха. Понимаешь, — продолжал он, — через час или около того сюда явится один тип и расскажет префекту, что маленький грек, который сидит у него в камере, был когда-то близким другом Нерона Цезаря. Более того, — продолжал он, прежде чем я успел вставить слово, — примерно такое же сообщение я отправлю нескольким влиятельным жителям города, которые имеют самые серьезные причины искать с тобой встречи. Я могу ошибаться, но по-моему, если и бывают проблемы серьезнее, то разве что у льва в глотке. Конечно, — продолжал он, — если по счастливой случайности к этому моменты ты отсюда исчезнешь, не будет никакого смысла рассылать эти сообщения. Уловил картинку?

Я посмотрел на кинжал. Он имел короткое и узкое лезвие и выглядел крайне функционально. Такой штукой легко кого-нибудь убить.

— Слушай, — сказал я. — Ты не объяснил мне, зачем я тебе сдался. Может, я могу сделать, что тебе надо, не выходя их этой камеры, а значит, нет никакой нужды истреблять стражников.

— Без мазы, — сказал Аминта. — Так вот, как только ты выйдешь отсюда, иди вниз по улице, как будто направляешься к реке. Увидишь пару ребят, несущих паланкин. Залезешь в него и все будет хорошо. Ты все понял или мне лучше еще разок повторить?

Я нахмурился.

— Откуда ты узнал, что я здесь? — спросил я. — И зачем ты здесь вообще?

— Не забивай голову. Позже будет время обо всем поговорить.

Но я дернул головой.

— Ради всего святого, — сказал я. — Тебе придется мне рассказать… может, не все, но хотя бы что случилось с… — я чуть не сказал «Луцием Домицием», но сдержался, — Моим другом.

Аминта рассмеялся.

— Не надо лукавить, — сказал он. — Мы все знаем правду. Ты хочешь сказать — твоим братом Каллистом. Само собой, ты беспокоишься. Но не нужно беспокоиться, у нас все под контролем. А теперь давай пройдемся по плану еще один раз. Нож, выход, к реке, паланкин. Все ясно?

— Совершенно ясно, — сказал я.

Ну да, так я и сказал, но только чтобы избавиться от них. Я бы расхохотался во все горло, но не хотел, чтобы они что-нибудь заподозрили.

— Прекрасно, — сказал Аминта. — Скоро увидимся. Удачи, она тебе понадобится.

Он постучал в дверь, и стражник выпустил их. Я выждал некоторое время и тоже постучал. Стражник слегка приоткрыл дверь и просунул в щель голову.

— Прошу прощения, — сказал я, держа кинжал за лезвие кончиками пальцев. — Мои посетители обронили вот это. Я подумал, лучше отдать его вам.