Томас Костейн - Аттила. Гунны

— Сначала я должен повидать её и получить согласие следовать плану императора.

— Получишь, — хмыкнул Скальпий. — Ей нечего терять, этой шлюхе.

В тот же день Николан и его спутники выехали на Виа Эмилия, великую римскую дорогу, на юге пересекающуюся с Виа Фламиния. Впереди лежала ломбардская равнина, с фантастически плодородной почвой, которую иногда называли житницей Рима. Аттила намеревался первым делом захватить Ломбардию, установить контроль над охраняющими её городами, широкими реками и тучными полями. А уж следующим шагом был поход на Рим.

Николан, однако, увидел много неожиданного для себя. Твёрдая как камень земля, поля не зелёные, а бурые, стада, с трудом добывающие себе пропитание на выбитых копытами пастбищах. Он вспомнил некоторые из донесений разведчиков, которых Аттила держал во всех провинциях Римской империи. Там упоминалось, что прошлая осень выдалась засушливой, а потому урожай следующего года ожидался не из лучших. Но теперь-то он видел, что урожая не будет вовсе. Мать-природа выказывала немилость к всегда плодородной равнине.

«Будет голодный год, — говорил себе Николан. — Эти чахлые поля и жалкая скотина не прокормят полмиллиона солдат, которых Аттила поведёт на Рим. Неужели его дезинформировали?»

С продвижением на юг ситуация менялась к худшему. Солнце припекало всё сильнее. Склоны холмов и луга пожелтели. Обычно бурные, многоводные реки, скатывающиеся с гор к морю, превратились в узенькие ручейки.

«Что-то тут не так, — думал Николан. — Или от Аттилы скрыли правду, или он думает, что сможет победить голод точь-в-точь как армию Аэция».

Крестьяне выглядели такими же печальными, как и их едва передвигающие ноги лошади, коровы, овцы. Они неотрывно смотрели на север, словно в любую минуту ожидали появления на горизонте конницы гуннов. Если Николан заводил с ними разговор, то всегда слышал одно и тоже.

— Почему он не приходит? — воспрашали они. — Это великий полководец, храбрый Аэций, один раз уже разбивший гуннов! Неужели он собирается оставить нас без защиты? Разве он не знает, какая нам грозит опасность?

Два дня Николан ехал, погружённый в глубокое раздумье, стараясь решить, что же ему делать. Если б он повернул назад и рассказал Аттиле о жесточайшей засухе, поразившей Ломбардию, ему, возможно, удалось бы убедить императора на какое-то время задержать наступление. Но задержка, это он знал, штука опасная. Аттила, скорее всего, не смог бы держать армию под ружьём ещё год. А распусти он солдат, второй раз он мог бы не собрать столь могучее войско для похода на юг. То есть цивилизация была бы спасена. С другой стороны, если не сказать императору об истинном положении вещей, он двинет армию вперёд. Но далеко голодные солдаты не уйдут, наступление захлебнётся, и христианский мир будет спасён. Но дорогой ценой. Города Ломбардии будут взяты штурмом и превращены в руины, а десятки тысяч людей, ныне радующихся жизни, падут под мечами варваров.

Каждая остающаяся позади миля всё более убеждали Николана в том, что разведчики Аттилы не представили ему истинного положения дел в Ломбардии. Но Николан не мог убедить себя, что его долг — немедленно повернуть назад.

Баркас, который Микка держал в Алимиуме, предназначался для больших грузов. Перед тем, как подняться на борт, Николан переоделся, следуя советам Аттилы. Из-под плаща из серой ткани, какой носили бедняки, иной раз выглядывала роскошная тога, немного запачканная, кое-где с порванным золотым шитьём. То есть его не могли принять ни за кого другого, кроме как за человека, занимавшего достаточно высокое положение, а теперь ищущего убежища под соснами островов.

Влажный бриз дул с юга, а Николан, как зачарованный, не мог оторвать взгляда от носа баркаса, рассекающего зелёную воду: на корабле он плыл впервые. И огорчился, когда подошедший Приский оторвал его от захватывающего зрелища, дабы указать на каменную пристань на одном из островов, куда они, собственно, и плыли. Остров этот выделялся размерами среди остальных, но ни Николан, ни его спутник и подумать не могли, что много столетий спустя на этих островах раскинется огромный город с великолепными дворцами из камня и кирпича, с каналами вместо улиц и многочисленными арочными мостами. Город этот, называемый ныне Венецией, ведёт свою историю от тех дней, когда острова захлестнул поток горожан и крестьян, бегущих от армии гуннов, которые потом не пожелали возвращаться на пепелища родных городов и деревень.

Николан не заметил на острове ни одной живой души, и очень удивился, что пристань наводнили вооружённые люди, едва баркас приблизился к ней. Один из них, с мечом у пояса и властными манерами человека, привыкшего командовать, замахал руками.

— Причаливать запрещено. Это приказ. Плывите дальше.

Не обращая внимания на крики, Приский прижал баркас к пристани.

— Ты не узнаёшь меня, Криплиан? — воскликнул он. — Я уже побывал здесь дважды и нас ни разу не прогоняли. Мы привезли вам хорошие товары, а наш жонглёр ещё и фокусник. Он вас повеселит, — Приский наклонился к Николану и прошептал. — Микка платит этому человеку. Он нам поможет. Положи на плечо тюк с товарами, что я приготовил для тебя. К принцессе ты можешь попасть лишь в облике торговца.

Островной цербер не выказывал дружелюбия. Он хмурился и зло поглядывал на Николана.

— А это кто? — спросил он. — Что он тут делает?

— Я ищу тишины и покоя, — ответил Николан. — И могу заплатить за то, что мне нужно.

— Заплатить могут многие, — хохотнул Криплиан. — Ты запустил руку в общественные фонды или надул какого-нибудь беднягу? Можешь не говорить, мне лучше ничего не знать. Если другим я разрешу провести час на берегу, то ты останешься на баркасе, бегущий от возмездия красавчик-патриций.

Николан, тем не менее, ступил на пристань. Отвёл Криплиана в сторону.

— Хотя ноги могут повернуть на запад, глаза мудрого всегда смотрят на восток, — прошептал он.

Охранник чуть помягчел.

— Значит, это ты. Я займусь тобой позже.

Когда тюки распаковали, товары выложили для осмотра жителями острова, как мужского, так и женского пола, а жонглёр начал готовиться к представлению, опробуя ножи, Криплиан подошёл к стоящему чуть в стороне Николану.

— Тебя ждут, как было условлено. Но сначала деньги.

Тяжёлый кошель упал на его протянутую ладонь. Раздался мелодичный звук.

— Как договаривались?

— Я его не открывал. Сколько мне дали, столько ты и получил.

— А вот у меня уверенности в этом нет. Потом пересчитаю. Если недостанет хоть одной монеты, я позабочусь о том, чтобы ты не покинул этот остров живым, — кошель исчез в кармане просторной, давно не стираной туники. — А теперь слушай. Оставайся под теми деревьями, пока я не дам ей знать о твоём прибытии. Могут быть задержки. Хотя все её служанки уже прибежали на пристань.