Лев Демин - Семен Дежнев — первопроходец

«И мы ходили к ним, анаулям, вниз Анадыри-реки, и у них зд(елна ост)рожек, и мы их из острожку вызвали, чтоб оне государю вину свою при(не)сли и ясак бы государев с себя дали. И они, анаули, стали с нами дратца» — рассказывает Дежнёв. Защитники острожка схватились с нападающими в рукопашном бою. Они были вооружены топорами и ножами, насаженными на древки. Ловко владея этим оружием, анаулы нанесли русским серьёзные потери. В ожесточённой схватке были убиты служилый человек Суханко Прокопьев и с ним трое промышленных людей, несколько человек получили тяжёлые ранения. Одного из них топором изранили в голову, и был немощен всю зиму, двоих ранило стрелой в лицо. «И Бог нам помог тот их острожек взять и их, анаулей, смирить ратным боем» — завершает свой рассказ Дежнёв. Чтобы заставить смирившихся анаулов выплачивать ясак, русские взяли из острога аманата, «лучшего мужика» Кайгоню.

Совместный поход на анаулов не изменил поведения Стадухина. Примечательны следующие события. В январе 1651 года возвратились в зимовье с низовьев Анадыри промышленные люди Михаил Захаров, Безноска Остафьев и Афонька Андреев с их покручениками. Голодно было в зимовье. Кормились лишь за счёт небольшого запаса рыбы. Дежнёв был вынужден снарядить Захарова с товарищами, чтобы приобрести у низовых анаулов необходимое продовольствие и меховую одежду взамен изношенной.

Стадухин прослышал о том, что к зимовью подходит небольшой караван Захарова, и перехватил его на пути. Стадухинцы повели себя как разбойники, разграбили караван, захватив и продовольствие, и одежду, и оружие, и даже нарты с собаками, а Захарова и его товарищей били смертным боем. Ограбленные, голодные, избитые, добрались они до зимовья, горько жаловались Моторе и Дежнёву.

— Не от туземцев — от своих пострадали, — говорил Захаров. — Напали на нас людишки Стадухина, яко воры и разбойники.

Должно быть, спохватился Михайло, что перестарались его люди, послал человека своего в зимовье к Моторе и Дежнёву для объяснения. Хотел выгородить себя и своих, свалить вину на Захарова и его спутников. Мол, обидели ни за что ни про что стадухинцев, обозвали непотребно, в драку пошли. Те и взъярились. Малость проучили грубиянов. Готов был Михайло предложить мировую и даже вернуть часть награбленного. Не пустили стадухинского человека в зимовье. Не открывая ворот, Дежнёв сказал:

— Иди своей дорогой, мужик. Не то встретим тебя «огненным боем». С ворами и разбойниками говорить нам не о чем. Уходили бы вы все подобру-поздорову с Анадыри. Так и передай своему Михайле.

После этого происшествия обстановка на Анадыри вновь накалилась до предела, и нависла угроза вооружённой стычки между соперниками. Но стычки не произошло только потому, что стадухинцы внезапно ушли на юг. И Мотора и Дежнёв с товарищами смогли вздохнуть с облегчением.

— Господь услышал наши молитвы и избавил нас от лукавого, — многозначительно произнёс Дежнёв.

— Ты прав, тёзка, — согласился с ним Мотора.

Что же заставило Стадухина поспешно покинуть Анадырь? Стыд за содеянное или опасение, что разбой и грабёж, учинённые его людьми с его, Михайлова, благословения заслужили суровую расплату? Отнюдь нет. Вряд ли чувство стыда и опасение за содеянное, страх перед законом были свойственны Михайле Стадухину и его отчаянным спутникам. Все они были людьми своего века, причём далеко не лучшими. Стадухин убедился, что на Анадыри, бедной пушным зверем, мало простора для двух отрядов. Это и заставило его пойти на поиски новой реки. В феврале он со своими людьми ушёл с Анадыри на юг, на Пенжину. Михайло постарался учесть неудачный опыт Моторы-Дежнёва и постарался привлечь опытного вожа, знавшего дорогу.

Далеко не все стадухинцы последовали за своим атаманом. Тяжёлый характер Михайлы Стадухина повседневно испытывали на себе даже старые его сообщники; не все одобряли разбойные действия не только против туземцев, но и против своих же товарищей. В то же время Мотора и Дежнёв, люди спокойные и уравновешенные, по своим нравственным качествам казались несопоставимыми со Стадухиным. Принял решение порвать с прежним атаманом Василий Бугор, первооткрыватель Лены. Он пришёл в зимовье к Моторе и Дежнёву и выразил полную готовность нести государеву службу. Такое же решение принял и Евсевий Павлов из стадухинского отряда. Примеру Бугра и Павлова последовали их товарищи по скитаниям, беглые казаки, бывшие стадухинцы Шалам Иванов, Никита Семёнов, Павел Кокулин и ещё некоторые другие. Их прибытие восполнило те потери, какие отряд понёс минувшей осенью.

А дальнейшая судьба Стадухина такова. Ему удалось успешно достичь той земли, до которой не смогли дойти Мотора с Дежнёвым. С поредевшей ватагой он перевалил через горы и вышел на Пенжину с помощью сведущего проводника. Этот поход можно считать предысторией проникновения русских на Камчатку сухопутной дорогой. Мы видим, что первыми русскими, попавшими на Камчатский полуостров, были люди из отряда Федота Алексеева, но они достигли этого края морем. Местные обитатели, коряки, заселявшие долину Пенжины, как и Олюторский полуостров, встретили небольшой русский отряд недоверчиво. Не раз вспыхивали вооружённые столкновения. Не рассчитывая закрепиться на Пенжине со своими слабыми силами и опасаясь коряцких нападений, Стадухин принял решение идти дальше. Его люди построили суда и морем перешли в устье соседней реки Гижиги. Переход с Пенжины на Гижигу занял три дня. Но и там не миновала опасность нападений на отряд со стороны коряцких племён, довольно многочисленных. Тогда Стадухин покинул Гижигу и в конце концов достиг устья небольшой реки Тоуэй, впадавшей в Охотское море, и там построил острожек. Оттуда русские совершали вылазки для объясачивания местного населения и сбора ясака.

Совершая свой переход с Анадыри на Пенжину, Стадухин мог убедиться, что между этими реками в море вдаётся большой выступ суши. Речь идёт, конечно, о полуострове Камчатка. Однако камчатская земля осталась в стороне от поля деятельности стадухинского отряда. Интенсивное освоение русскими Камчатки началось позже, в самом конце XVII века. Оно было связано с походом Владимира Атласова. Но имеются неопровержимые свидетельства, что на Камчатку русские ходили ещё в середине века. И среди них был казачий десятник Иван Меркурьев Рубец.

В течение шести лет воеводская администрация не получала никаких сведений о Стадухине. Полагали, что он погиб — то ли утонул, то ли замёрз за горным перевалом, то ли пал в стычке с каким-нибудь воинственным племенем. Но все эти предположения не подтвердились. Михайло в конце концов дал о себе знать. Летом 1657 года стадухинский отряд вышел по побережью Ламского (Охотского) моря к Охотскому острогу с богатой ясачной казной, собранной с коряков и эвенов.