Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

Власов вошел в избу, скинул шинель на руки ординарца, попросил водки и чего-нибудь поесть, велел никого к себе не пускать и не тревожить.

Выпив почти полный стакан водки и закусив, Власов, сняв сапоги и ремень, лег на постель поверх одеяла, укрылся овчинным тулупом. Но сон не шел. В голове бродили злые мысли, перескакивая с одного на другое. Ну, поставят его командовать 2-й Ударной — и что? При таком снабжении боеприпасами и продовольствием, при полном господстве немецкой авиации и подавляющем превосходстве их артиллерии, при всеобщем унынии и неверии в успех, ни о каком наступлении на Любань и речи быть не может. Дай бог вырваться из этого мешка, пока еще не совсем затянута его горловина. Но Сталин, если верить Мерецкову, и слышать не хочет даже о приостановке наступления. А оно уже фактически заглохло, топчется на месте, более того, в иных местах противник начал теснить наши части, сейчас самое время спасать остатки армии, но не при таком командующем, как Мерецков… Надо будет завтра же связаться с Шапошниковым и обрисовать ему обстановку такой, какая она есть на самом деле. А там пусть решают.

А пока… ну их всех к дьяволу! Спать, спать, спать…

Назначение Власова командующим 2-й Ударной все откладывалось и откладывалось, а Шапошников в разговоре с Власовым по прямому проводу посоветовал ему придерживаться уже утвержденных планов на деблокаду Ленинграда и не думать ни о каких отходах. Но 2-я Ударная фактически уже отходила, испытывая сильнейший нажим по всему фронту со стороны противника, к которому все время подходили подкрепления из стран Западной Европы. И не отдельными маршевыми ротами, а дивизиями и корпусами. Ясно, что немцы выпускать 2-ю армию из своих объятий не хотят и настойчиво долбят нашу оборону с двух сторон вдоль западного берега реки Волхов, неуклонно сужая горловину.

В середине апреля Ставка все-таки утвердила генерала Власова командующим 2-й Ударной. Еще через неделю стало известно, что Волховский фронт ликвидируется, его армии составят оперативную группу, подчиненную командованию Ленинградского фронта во главе с генералом Хозиным, а Мерецкова, как не справившегося со своими обязанностями, отзывают в Москву. Задача же для истощенных непрерывными боями войск остается прежней: прорыв блокады Ленинграда.

— Час от часу не легче, — произнес Власов, получив это сообщение по радио, обращаясь к члену Военного совета армии Зуеву. — На что надеется Хозин, устранив Мерецкова? Или в Ставке считают, что из Ленинграда виднее, как командовать бывшим Волховским фронтом?

— Я тоже не в восторге, Андрей Андреевич, но нам отсюда ничего изменить нельзя, — осторожничал Зуев.

Силы 2-й Ударной таяли под непрерывными ударами авиации и артиллерии противника, укрыться войскам почти негде: кругом болота и редколесье, ни дорог, ни просек, любой маневр засекается самолетами-корректировщиками, аэростатами наблюдения, снабжение — в час по чайной ложке, бойцы питаются заячьей капустой и чем придется — даже лягушками, лошади съедены, в день выдается по одному сухарю. Наступил голод, цинга косила людей, раненые умирали без медицинской помощи. Положение еще более усугубилось после того, как немцами был захвачен последний аэродром. Лишь 21 мая поступил приказ Ставки на отход армии к реке Волхов. На другой же день немцы начали ожесточенные атаки на горловину, еще соединяющую 2-ю армию с бывшим Волховским фронтом, и вскоре эта горловина была перерезана.

Я снова возвращаюсь к Военному дневнику фельдмаршала фон Бока, который не успел вылечиться (если и в самом деле нуждался в подобном лечении), как был призван Гитлером — на сей раз чтобы возглавить группу армий «Юг», и 19 января прилетел в Полтаву, где располагалась штаб-квартира этой группы армий. На аэродроме его встретил временно исполняющий обязанности командующего генерал-полковник фон Гот, которому предстоит снова возглавить 17-ю армию.

Далее я постараюсь дать читателю общее представление о состоянии немецких войск в районе, протянувшемся от Курска до южной оконечности Крыма, каким, надо думать, его описал фон Боку фон Гот. Особенно интересны эти записи тем, что они дают представление о событиях, которые предшествовали прорыву немцев к Сталинграду и Северному Кавказу. И уже в тот же день появилась в дневнике следующая запись:

19/1/42 Вчера крупные силы русских предприняли наступление против внутренних крыльев 17-й и 6-й армий и в нескольких местах добились глубокого вклинивания в нашу оборону. Противник атаковал также в секторе 2-й армии. Единственным резервом группы армий являются 73-я и 88-я дивизии. Почти во всех армиях царит чудовищная мешанина из различных частей. В Крыму 11-я армия (Манштейн) снова захватила Феодосию, которую мы потеряли в декабре.

20/1/42 (Далее я не стану — из экономии места — строго ссылаться на хронологию, поскольку это мало что значит для уяснения обстановки).

Положение серьезное. Ситуации, близкие к критическим, сложились на севере от Артемовска и на западе и северо-западе от Изюма. Там противник при поддержке танков прорвал наши позиции. В секторе 2-й армии на северо-востоке от города Шигры… русский кавалерийский корпус при поддержке пехоты глубоко вклинился в наши позиции и с боями движется в направлении Курска. Максимальное напряжение испытывает 17-я армия, на фронте которой атакуют до пятнадцати пехотных дивизий противника. (Хочу напомнить читателю, что дивизия Красной армии по штату должна была иметь до 12 тысяч личного состава, в то время как немецкая — до 18 тысяч. На самом деле численность советских дивизий редко достигала десяти тысяч. К тому же она имела вдвое меньше тяжелого вооружения — МВ). Подобное сильное давление 17-я армия, да и группа армий в целом, вряд ли сможет сдерживать слишком долго.

Разговаривал с Паулюсом (20 января — МВ), который сегодня принял на себя командование 6-й армией; в частности, предложил ему сосредоточить резервы за его южным крылом.

Попытка 11-й армии на северо-восток от Феодосии прорвать позиции русских успеха не принесла. Я позвонил фюреру, охарактеризовал ситуацию в зоне ответственности группы армий и сообщил о намерениях. Фюрер внимательно меня выслушал и согласился со всеми моими предложениями.

Противник продолжает оказывать давление в районе 40-километровой бреши на фронте вокруг Славянска. Разрозненные части 298-й дивизии, которая была атакована 18 января, смята и понесла тяжелые потери. 17-я армия требует разрешить отвод двух своих дивизий на 6 км к югу. Артиллерийские части с исправными орудиями, изрядным запасом амуниции торчат без дела в тылу, поскольку их тягачи и трактора находятся в плачевном состоянии и не могут сдвинуться с места (мороз достигает 30 градусов ниже точки замерзания). Трудно разобраться во всей этой мешанине и собрать под единым командованием небольшие разрозненные подразделения, отряды и формирования, а также подключить к ним резервы, которые с черепашьей скоростью следуют к линии фронта в пешем строю и в эшелонах.