Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

— Ума для того, чтобы посылать своих бойцов на немецкие пулеметы с криком «ура», много не требуется, — выговаривал он командирам дивизии на разборе учений. — Вы должны учить своих подчиненных тому, с чем они столкнутся в реальном бою. А столкнутся они с хорошо организованной обороной немцев, с перекрестным огнем из всех видов оружия. Такую оборону надо хорошо разведать, подавить ее артиллерией, атаку сопровождать тоже артиллерийским огнем. К тому же контратаковать противника надо не в лоб, а с флангов. А с фронта прижаться к нему поплотнее, затруднив таким образом поддержку противника артиллерией и авиацией. Вы должны уметь читать поле боя, как книгу, и принимать неожиданные для врага решения. Особенно такое умение необходимо командирам рот, батальонов и полков. Но это не должно быть импровизацией, а согласованным решением с вышестоящими начальниками. Для чего это нужно? Это нужно для того, чтобы в данной боевой обстановке принимали участие все средства, которыми располагает командование. Вы должны учить своих бойцов современному бою — тому бою, какой навязывает нам враг, и даже превзойти его в умении. Пока вы этому не научитесь, будете платить за каждого убитого немца двумя-тремя жизнями своих бойцов. И своими собственными — тоже. За лобовые, без соответствующей подготовки, атаки, буду спрашивать со всей строгостью с допустивших таковые командиров. Вплоть до отдачи под трибунал. Учения повторить с учетом моих замечаний.

Жуков возвращался в штаб фронта. Он сидел в машине, откинувшись на сидение, закрыв глаза и засунув руки в карманы кожаной утепленной куртки. В голове его бродили мысли от увиденного и услышанного, которые он пытался привести в порядок. Конечно, грамотных командиров рот, батальонов, полков и дивизий брать неоткуда. Перед войной численный состав армии рос настолько быстро, что училища и академии не могли заполнить вакантные должности хорошо обученными командирами даже наполовину. Приходилось создавать всякие ускоренные курсы повышения квалификации, на взводы и роты ставить вчерашних сержантов, на батальоны — лейтенантов. А тут еще чистки тридцать седьмого и восьмого годов, которые оставили училища и академии без грамотных и опытных преподавателей. Но даже если бы не было этих чисток, все равно нынешнее положение намного лучше бы не стало.

Жуков вспомнил разговор с Рокоссовским на эту тему. Рокоссовский, сам попавший в жернова репрессий, полагал, что все дело именно в репрессиях. Он доказывал, что если бы остались в живых Тухачевский, Блюхер, Егоров и другие, немцы бы так далеко не продвинулись. Но что было бы, если бы чего-то не было, одному богу известно. Вот Ворошилов и Буденный остались — и что? А разве те были намного их умнее и грамотнее? Да взять хотя бы командарма Штерна и многих других, кто пытался учить его, Жукова, на Халхин-Голе, — они, что ли, умнее? Черта с два! Если бы он их слушался, победы бы над японцами не видать. Во всяком случае, так скоро и такой сравнительно недорогой ценой. А из тех командармов и комкоров, кто погиб, разве что несколько человек могли бы сегодня командовать на уровне сегодняшних задач. Но даже с ними мы немцев на границе не удержали бы. А с остальными… И дело не в даровитости. И даже не во внезапности нападения, а в общей неготовности к такой войне. Говорильни было много, всяких прожектов — хоть отбавляй, а вдумчивой и кропотливой работы в этом направлении практически не велось. Даже горький опыт войны с финнами нас мало чему научил. Мы считали себя настолько могучими, что когда грянула война и выяснилось, что могущество это по большей части надуманное, все растерялись. Даже Сталин. Отсюда и покатилось. И если бы не в этом году война началась, а через год или два, и были бы новые самолеты и новые танки, последствия были бы примерно такими же. А почему так, а не этак, в этом еще предстоит разобраться. Хотя примеров в истории России именно такого начала войны сколько угодно… Да что тут думать? Воевать надо тем, что есть, и с теми, кто имеется. Их надо учить и самим учиться. У тех же немцев в том числе. Бог даст, научимся.

К середине ноября распутица закончилась: ударили первые морозы — еще пока едва за десять градусов; снег припорошил поля и дороги, немецкие танки уже не вязли в грязи, но и не тонули в глубоком снегу.

22 ноября части 3-й танковой армии генерала Гота ворвались в город Клин, перерезав железную дорогу и шоссе Москва-Ленинград. Образовался прорыв, в который Гот бросил три танковые дивизии, рассчитывая этим кулаком ударить по тылам обороняющихся. Дивизии Рокоссовского, отбиваясь, пятились к каналу Москва-Волга. Жуков подбрасывал Рокоссовскому отдельные части, артиллерию, но и слышать не желал, чтобы использовать резервные армии, стоящие северо-восточнее Москвы, которые предназначались для запланированного контрнаступления.

Между тем создалась нешуточная угроза всему северо-западному участку фронта обороны Москвы. Если немцы возьмут Дмитров… Нет, об этом не хотелось даже думать. Однако, на всякий случай, согласовав этот шаг со Сталиным, Жуков приказал сосредоточить за каналом Первую ударную армию под командованием генерала Кузнецова. И попросил Сталина, чтобы войска Калининского фронта активизировали свои контратакующие действия. Сталин обещал рассмотреть этот вопрос.

Тревожные вести шли и с южного участка фронта, где наступала 2-я танковая армия генерал-полковника Гудериана при поддержке правофланговых соединений 4-й полевой армии фельдмаршала Клюге. Не сумев захватить Тулу, Гудериан решил двигаться на Каширу и Серпухов, обходя Тулу с севера и юга, намереваясь захватить мосты через Оку, а далее через Коломну на Воскресенск, с выходом на Рязанскую железную дорогу. Он продолжал следовать своей тактике наступления танковых соединений, поддерживаемых механизированной пехотой и артиллерией, сопровождаемых штурмовой авиацией, тактике, которая до сих пор давала немецким войскам весьма ощутимые результаты. Чтобы обезопасить свой правый фланг, Гудериан выдвинул южнее Венева пехотную дивизию, недавно получившую пополнение.

Жуков, понимая, чем грозит Москве этот бросок танковых дивизий Гудериана, приказал ударить ему во фланг частью сил 10-й армии, состоящей в основном из дальневосточных дивизий, хорошо обученных, вооруженных и экипированных.

Командование немецкой дивизии, прикрывающей правый фланг, удара с юга не ожидало. Командованию казалось, что русские где-то далеко, им не до ударов. Однако немцы, следуя заведенному порядку, вырыли окопы полного профиля, установили противотанковые орудия. Бой шел севернее, где наступали танковые и моторизованные дивизии; выстрелы орудий, постепенно затихая, перемещались на северо-восток.