Джеймс Пайк - В индейских прериях и тылах мятежников [Воспоминания техасского рейнджера и разведчика]

После получения дальнейших указаний по поводу наших дальнейших обязанностей, мы два или три дня отдохнули, а потом стали на ведущий в Форт-Белнап путь. Мы очень устали от исключительно мясной диеты, мы мечтали о хлебе и масле, наши голодные желудки можно было ублажить только хлебом и маслом, только о них мы разговаривали всю дорогу до Белнапа. В Форт-Белнапе капитан Браун получил приказ вернуться в Белтон, чтобы распустить там своих людей, поскольку они выполнили поставленную перед ними задачу. Мы славно провели время на обратном пути — рыбачили и охотились, путешествовали так, как сами считали нужным и пользовались всем лучшим, что могла предоставить нам эта страна. Жители Белтона сердечно приветствовали нас, после чего нас с честью отправили по домам. Нам, правда, пришлось задержаться там в ожидании нашей оплаты — на то, чтобы деньги из Вашингтона прибыли в Остин потребовалось несколько недель — после чего каждый из нас за каждый месяц службы получил 46 долларов золотом.

Теперь, до самой зимы я занимался укрощением диких лошадей и охотой, периодически перемежаемых присмотром за индейцами — я был минитменом [9] Минитмены (англ. Minutemen, от minute, «минута» + men, «люди») — ополчение североамериканских колонистов. Появились в XVII веке для борьбы с индейцами, преступниками и солдатами других колониальных держав, а позже и с английскими королевскими войсками. Приняли участие в Войне за независимость США и предшествующих событиях. Численность минитменов доходила до 13 тысяч бойцов. В состав ополчения входили молодые фермеры (до 30 лет). По первому сообщению о нападении ополченцы быстро («в одну минуту») собирались, отсюда возникло их название. — Прим. перев. в графстве Бернетт, сутью наших обязанностей являлась защита границы от набегов. Нашим отрядом командовал лейтенант Гамильтон — таких отрядов было очень много вдоль границы, каждый из них состоял из 25-ти человек и им командовал лейтенант. Они постоянно патрулировали местность, и индейцам было крайне небезопасно появляться вблизи поселений. Тем не менее, грабежи случались часто. Если бы индейцы имели возможность свободно двигаться горными тропами вдоль Колорадо и проникать в самую гущу поселений, чтобы там, разбившись на небольшие группы от двух до десяти человек и действуя только по ночам в самых безопасных, по их мнению, местах по предварительно оговоренному общему сигналу, они, возможно, могли бы создать хаос одновременно в десятке мест. Страну постоянно лихорадило, и, как обычно в таких случаях, никто не знал, кому можно доверять. Несмотря на то, что минитмены всегда были настороже и ревностны в своем долге, индейцы были хитры и постоянно враждебны по отношению к белым. Им часто удавалось осуществлять свои замыслы, на рейнджеров жаловались, их обвиняли в халатном исполнении своих обязанностей. Обе партии, о которых упоминалось в предыдущей главе, тоже без конца делали какие-то свои заявления, и в самый разгар всей этой неразберихи истек официальный срок полномочий губернатора Раннеллса, и на его место пришел генерал Сэм Хьюстон. Генерал был полностью знаком с состоянием дел, и первое, что он сделал, так это организовал рейнджерский полк под командованием полковника М. Т. Джонстона — талантливого офицера и опытного в индейской войне. Кроме того, он участвовал в «Войне регуляторов и модераторов», а также в Мексиканской войне, где он участвовал в штурме Монтеррея. Вскоре он возглавил прекрасно организованный и управляемый полк, и губернатор и люди, естественно, ожидали от него только хороших новостей. Хьюстон намеревался вести войну на землях команчей и кайовы.

Я поступил в этот полк, будучи тогда в Вако, став подчиненным капитана Дж. М. Смита — опытного и умелого солдата. Полковник Джонстон всем отдельным ротам 1-го марта 1860 года собраться в Форт-Белнапе. Наша рота, сформированная в Вако, пошла туда вдоль Бразос-Ривер и была самой первой.

За несколько дней до нашего прибытия, на ранчо Мерфи, что недалеко от Белнапа, похитили юную леди — мисс Мерфи. Дело было сделано настолько чисто, что от нее не осталось никаких следов, а о том, что к похищению имели отношение индейцы, свидетельствовали только несколько отпечатков мокасин. Мисс Мерфи пошла на передний двор за дровами, а ее невестка, миссис Мерфи готовила на кухне, дверь, ведущая во двор, была широко открыта.

Молодая леди не вернулась с дровами, и миссис Мерфи отправилась искать ее, но не найдя ее, тотчас затрубила в рог, на звук которого к дому сбежались люди — они тщательно искали, но не нашли. Поднялись все соседи, поиск продолжился, но и на следующий день он был столь же тщетным, как и накануне — было очевидно, что ее похитили индейцы.

Поисковые отряды метались по всей округе, в надежде найти хоть какой-нибудь ее след, но о ней никто ничего не слышал, по крайней мере, пока я был на территории этого штата.

Едва мы успели поставить наши палатки, как некий человек сказал нам, в трех милях отсюда индейцы грабят поселение. Мы сразу же вскочили на лошадей и помчались. Мы не потеряли ни секунды на сбор — ведь у нас не было интенданта, и на подготовку пайков — поскольку у нас их тоже не было.

Мы молнией прибыли на то место и нашли там тело зверски убитого человека по имени Пибоди. В нем торчало восемь или десять стрел, множество раз его ударили копьем, а под конец скальпировали. Убийство было совершено девятью команчами, на виду у семи белых людей, которые, — если бы они были достойны своей расы — или даже права называться людьми — могли бы атаковать этих дикарей и, возможно, спасти жизнь Пибоди. Они утверждали, что в окрестностях очень много индейцев, поэтому они оседлали своих лошадей и бросили беднягу на произвол судьбы, на глазах его несчастной семьи, в 50-ти ярдах от его собственного дома. Закончив свое дело, индейцы встали и ушли, так же быстро, как могли их нести их лошади.

Капитан Смит принял срочные меры по наведению общего порядка и организации ответных действий против дикарей. Он конфисковал всю имевшуюся поблизости муку и всех женщин поставил на выпечку хлеба. Убийство было совершено поздно вечером, поэтому к погоне мы готовились уже когда полностью стемнело, и на рассвете мы стали на тропу и гнали по ней до самого заката — все это время индейцы шли к истокам Биг Уашиты.

Судя по характеру тропы, путешествовали они неторопливо, и поскольку они не пытались запутать след, мы пришли к выводу, что они были молодыми воинами.

Мы расположились лагерем и заночевали, а утром продолжили погоню, так же быстро, как могли скакать наши лошади. В основном мы шли быстрым галопом, и по некоторым признакам нам стало ясно, что индейцы тоже ускорили свой ход. Стемнело — мы разбили лагерь недалеко от тропы. Ночь прошла без каких-либо происшествий, на рассвете мы снова продолжили преследование. Теперь же, однако, мы увидели некие свидетельства того, что в окрестностях может быть большая деревня, и, проследовав по хорошо наезженной дороге, проскользнув между двумя высокими холмами, мы вошли в длинную и узкую долину, совсем недалеко от состоявшей из 18-ти лачуг деревни. Все свидетельствовало о том, что совсем недавно жители покинули это место. Возле одной из хижин паслись несколько лошадей, а когда мы во весь дух помчались к ней, нас приветствовал сильный залповый огонь нескольких винтовок — не самого мелкого калибра — а потом на нас обрушился град стрел. Затем был дан приказ окружить эту деревню. Моя лошадь — раздраженная, и, наверно, более храбрая, чем я, бросилась прямо в проход между хижинами. Понимая, что я сейчас в опасном положении, я вытащил из кармана коробку с запальными фитилями, я, поджегши их все сразу, бросил в одну из построенных из сухой травы хижин, и через мгновение она уже полностью пылала — пламя пошло дальше до тех пор, пока не достигло той лачуги, в которой засели индейцы. Несмотря на свое малое число, дикари хорошо отстреливались, пока не увидели пламени, в котором все они могли погибнуть, неважно, сейчас, или минутой позже. Наши люди прекратили стрельбу, чтобы у меня появился шанс выйти, но моя лошадь все еще была неуправляемой, и хотя, когда жар стал еще сильней, она сделала несколько скачков, чтобы избежать его, она все еще крутилась на месте, постоянно глядя на зловещее пламя и не обращая никакого внимания ни на повод, ни на мой голос, ни на шпоры.