Джеймс Пайк - В индейских прериях и тылах мятежников [Воспоминания техасского рейнджера и разведчика]

Я сделал круг, а потом, вернувшись обратно, увидел у амбара мятежников, одни спешились, но другие, все еще в своих седлах, как будто пытались найти меня, но гнаться за мной никто из них не собирался. Да это и не имело никакого смысла — я сидел в кустах и их лошади не сумели бы пройти через них. Я думаю, они приняли меня за одного из своих, ведь их лагерь был совсем рядом.

Затем, после моей неудачной попытки пересечь реку по горящему мосту, я пошел по огибающей болото тропе, и в конце концов пришел на большую плантацию. Рассчитывая на то, что я найду лодку и задолго до рассвета переправлюсь через реку, я направился к дому — он находился не более чем в четверти мили от самого большого из замеченных мною лагерей — но будучи уже в двух шагах от него, я поднял голову и увидев, что солнце вот-вот появится, решил спрятаться до следующего утра, когда — я был так уверен — появится наша армия — и тогда я смогу вновь занять свое место в ее рядах.

Я осмотрелся. Лучше всего мне было бы укрыться под домом, а потому я лег на землю и полз до тех пор, пока не добрался до дымохода, где, как я полагал, мне будет хорошо и безопасно, а потом я заснул. Тем не менее, кто-то из хозяев решил развести огонь и я проснулся. Прямо надо мной. В полу зияла огромная дыра — если бы я и дальше оставался там, хозяева непременно меня обнаружили, так что, вполне понятно — мне пришлось уйти.

Утро, тем не менее, все никак не наступало — я, наверное, ошибся, и поэтому я решил пока еще темно, разбудить хозяев и узнать у них все, что меня интересовало — что здесь происходит, и что они знают о войсках. Но действовать нужно было очень осторожно — я дошел до угла, где находилось чуть приоткрытое окно — оно было занавешено. Я просунул руку в окно и немного сдвинул занавеску — я увидел камин? На коленях, спиной к нему и грудью опираясь на невысокий стул, стоял старый негр. Очень старый и очень толстый — я думаю, он не спал той ночью. Желая узнать побольше, я подошел к двери и осторожно открыв ее, заглянул в комнату. В ней были две кровати, в каждой из которых спало по два белых. На гвоздях висели серые шинели, а у каждой кровати стояли ружья, и еще была одна сабля. Я подумал: «Опасное место, не стоит», а потом закрыл дверь и ушел.

Заметив в окнах находившегося неподалеку негритянского домика свет, я заглянул внутрь и увидел спящего у очага негра, после моего тихого свиста он подскочил так, словно змея его укусила, но я сразу же шепотом подозвал его к окну. Я сообщил ему, что я солдат янки и у меня большие неприятности, что я хочу войти и обогреться, что я сильно продрог и очень хочу есть.

— Вам нельзя сюда, сэр, — ответил он, — в соседней комнате мой хозяин, а с ним еще четверо или пятеро солдат, и если они схватят вас, клянусь Богом, убьют сразу.

— Может, тогда ты мне что-нибудь дашь поесть? — спросил я.

— У меня совсем ничего нет, ни крошки, сэр, солдаты забрали все, — ответил он.

— Подскажи мне в таком случае, где бы мне спрятаться?

— Идите направо, сэр, потом через поле — там есть старый дом, и там вы сможете укрыться.

Я задал ему еще один вопрос, и только для того, чтобы он поверил, что я иду именно в указанном им направлении, а сам, стоило мне покинуть его, сразу же рванул в противоположном.

Я продолжил свой путь вдоль этой реки и через некоторое время пришел на другую плантацию. Каждый угол ее двора был увенчан большим бревенчатым домиком, и, выбрав тот, в котором, как мене казалось, жили негры, я подошел к нему и постучал в дверь, и почти сразу же, из соседнего домика выскочила огромная собака. Предположив, что в домике спят солдаты-мятежники, я отказался от битвы с этим созданием и побежал к конюшне, а потом взобрался на ее чердак, а довольная своим подвигом собака вернулась в дом.

Как только воцарилась тишина, я спустился вниз, подошел к дому, и тихонько открыв дверь, вошел. Первое, что я сделал — осмотрел кровати, чтобы узнать, кто спит в этом доме, но все они были пусты. Затем, в поисках еды я осмотрел стол и шкаф, но ничего не нашел. Потом я слегка пошевелил пепел — я хотел понять, смогу ли я оживить огонь — согреться и обсушиться, и как раз в тот момент я услышал, как кто-то из обитателей другого домика отворяет дверь. Прекрасно зная, что опасность всегда лучше встречать еще на полпути, я направился к двери, но уже оказавшись на крыльце, был остановлен громким окриком вышедшей из соседнего дома женщины:

— Что вы делаете в моем доме в столь поздний час?

— Не волнуйтесь, мадам, — спокойно ответил я (я очень боялся, что своим криком она потревожит находившийся неподалеку лагерь).

— Кто вы? — вновь крикнула она.

— Я солдат, мадам, и я хочу зайти в ваш дом и согреться.

К моменту произнесения этих слов я уже достаточно близко подошел к ней, чтобы рассмотреть ее — верхней одежды на ней не было, лишь одно из этих муслиновых — с короткими рукавами и глубоким декольте платьев — я часто видел такие на бельевых веревках, но, тем не менее, с пугающего вида винтовкой в правой руке. Она была в бешенстве и судя по всему, вполне способна на выстрел. Я решил — если она попытается — все же попробовать отобрать у нее оружие. Увидев цвет моего мундира, она воскликнула:

— Так вы же янки — вот оно что!

— Нет, мадам, — ответил я, — вы очень ошибаетесь, я не янки, я техасец.

— Но что же вы делали в моем доме в этот час, почему не зашли ко мне, что вам там потребовалось? Ведь вы, наверняка думали, что там никого нет.

— Мадам, я нездешний, откуда мне было знать, в каком доме вы живете?

— Ладно, пусть так, но чего вы хотите?

— Я хочу согреться и чего-нибудь поесть — я голоден, сильно замерз и насквозь промок.

— А почему бы вам не пойти в лагерь и не поесть там? — спросила она, — ведь он же совсем недалеко отсюда?

— Мадам, — сказал я торжественно, — там люди, которые уже три дня ничего не ели.

— Неужели? — спросила она уже более спокойным тоном, и я сразу понял, что добился того, чего хотел — ее сочувствия.

— Да, мадам, это правда, я всю ночь искал, где бы чего-нибудь поесть, но ребята в один голос заявили мне, что у них ничего нет и им нечем со мной поделиться, вот потому-то я и пришел сюда.

— Бедняги! — ответила она. — Я и не знала, что дела у них так плохи.

— Мадам, мне надо войти внутрь и согреться, — продолжил я, — я в самом деле очень замерз.

И чтобы подкрепить свои слова делом, я шагнул вперед.

— Хорошо, хорошо, минутку, — чуть испуганно ответила она, — сперва я разведу огонь, а потом уже впущу и вас.

Лишь через несколько секунд ярко вспыхнули толстые сосновые поленья, и она пригласила меня войти. Она также успела немного приодеться и набросить на себя шаль. Я сидел и грелся у камина, а она позвала служанку и сказала ей, чтобы та пошла на кухню и принесла мне что-нибудь поесть. Через некоторое время служанка вернулась — с большим, испеченным из кукурузной муки «пирогом» и куском бекона. Она подала все это мне, и я приступил к успокоению своего желудка. Подкрепившись, я возобновил разговор: