Джеймс Пайк - В индейских прериях и тылах мятежников [Воспоминания техасского рейнджера и разведчика]

Когда армия генерала Шермана обложила Колумбию, мятежники вывели нас из тюрьмы и поставили нас под огонь наших же пушек, но вот зачем, мы не знали. Всего нас было тогда около 60-ти человек, в том числе полковник 1-го Джорджианского федерального, а также капитан Харрис из 3-го Теннессийского кавалерийского — просидевшего в строгом заключении два с половиной года — в кандалах, и ни разу за все это время он этой камеры не покидал.

Пока мы вот так стояли, один из прилетевших к нам пятифунтовых снарядов ударил меня в левое плечо, но поскольку он лишь слегка скользнул по нему, моя рука нисколько не пострадала, н некоторое время онемела, но тем и закончилось.

Вечером(я думаю, это случилось 17-го или 18-го февраля), мятежники повели нас в Виннсборо, чтобы там посадить нас на поезд и отвезти в Солсбери, Северная Каролина. Это был первый раз, когда они конвоировали нас пешком. Примерно в трех милях от Колумбии, слева от дороги находился высокий и очень крутой мыс. Грей спрыгнул с него на берег и скрылся в кустах. Мятежники выпустили ему вдогонку пуль двадцать, но позднее, когда мы снова встретились, он рассказал мне, что хотя некоторые из них пролетели очень близко от него, ни одна его не зацепила, а потом он переплыл Конгари и уже на следующее утро был у наших.

Я был с мятежниками до следующей ночи, а затем сбежал — а вот и рассказ о том, как это случилось. Целый день мы шли без всяких привалов и очень устали. Для выпечки хлеба для всей команды мы располагали лишь одной сковородкой, я встал около двух часов ночи и взялся за дело. Спустя некоторое время мне потребовались дрова, я, с топором на плече, подошел к часовому. Он разрешил мне подойти к лежавшему на земле дереву и обеспечить свои нужды ветвями с ее верхушки. Они думали, что я даже не попытаюсь сбежать, потому и дали мне эту небольшую поблажку. Я взялся за топор, а они продолжили наблюдение за другими заключенными. Сразу осознав, что мой единственный шанс, я ушел сразу же и бежал так, как никогда в своей жизни еще не бегал. Пройдя около трехсот ярдов, я остановился и огляделся, но меня еще не хватились и я почувствовал себя в полной безопасности. Лучшими тропами, какие я смог найти, я прошел через болото и лес, а затем направился к Колумбии. Тем не менее, вскоре я увидел костер и тотчас решил провести разведку. Тихо подкравшись к их линии часовых, я понял, что наткнулся на вражескую кавалерию, и тогда я снова — словно скаковая лошадь — продолжил свой путь по лесу, все время стараясь видеть свет лагерных костров, поскольку знал, что, если я пойду к ним, я попаду в тыл к мятежникам и шансов выйти к расположениям нашей армии у меня уже не будет никаких.

Незадолго до рассвета мне пришлось спрятаться в густо заросшем тростником небольшом болоте. Я думал, что только случайность сможет спасти меня от разоблачения в таком месте, но выбора у меня не было, и по пояс в воде, но я пошел дальше. Я шел очень долго, а потом нашел другое место — не менее безопасное, но более уютное. Отыскав кусочек сухой земли, и нарвав тростника, я решил немного отдохнуть.

Из своего укрытия, несмотря на расстояние в три четверти мили, я прекрасно видел расположившуюся на холме бригаду мятежной кавалерии, и я понимал, что рядом находится какая-то дорога. Весь день, боясь дышать и двигаться, я лежал и дрожал в своем убежище, один раз мимо меня прошел очень большой отряд — солдаты перегоняли скот — восьмеро из них прошагали в нескольких футах, но все обошлось — они меня не заметили.

Ночью я держался железной дороги — иногда шел параллельно ей, иногда прямо по шпалам — в зависимости от того, как подсказывал мне разум, пока на моем пути не появился некий водный поток, который я принял за реку. Перекинутый через него железнодорожный мост горел и вот-вот должен был рухнуть, поэтому я опустился на землю и тихо пополз к нему, чтобы посмотреть, можно ли как-то все же переправиться через эту реку. Примерно в ста ярдах от нее я заметил патруль, но сам мост, похоже, не охранялся, поэтому я попробовал взобраться на него по уцелевшим, как мне показалось сперва, балкам, но потом, убедившись, что они тоже повреждены огнем, я повернул назад и весьма удачно, оставшись незамеченным, вернулся в лес.

Возле находившейся недалеко от моста мельницы стояли триста вражеских кавалеристов, а чуть дальше я видел огни стольких лагерных костров, что возле них вполне комфортно могли бы разместиться солдаты полной пехотной дивизии.

Прежде чем вернуться к железной дороге, я решил зайти в ближайший дом, чтобы расспросить об этих местах — ведь я не знал наверняка, что я иду в правильном направлении — но мне казалось, что Шерман уже взял Колумбию, и поэтому я стремился попасть именно туда. Подкравшись к этому дому, я только собрался разбудить его обитателей, как вдруг кто-то крикнул:

— Эй, там, в доме! — и буквально через секунду ему ответила женщина.

— Мы хотим, — сказал тот человек, — получить корм для наших лошадей, мы целый день в седле и наши лошади очень устали и проголодались, так что если у вас есть кукуруза или сено, они нам нужны.

Женщина спросила, кто они, и ей ответили: «Кавалерия Уилера».

— Джентльмены, — сказала она, — у нас нет ни кукурузы, ни сена, только то, что мы купили и за что заплатили. Это был неудачный год, неурожайный. Если мы отдадим вам то, что у нас есть, нам потом придется выложить больше денег, а для нас, как вы понимаете, это будет довольно сложно.

— О, разумеется, мадам, мы знаем это, но будет лучше, если вы отдадите фураж нам, а не янки, завтра они будут здесь и заберут все, что у вас есть.

Вот это новость — именно то, что я и хотел узнать!

— А янки близко? — спросила женщина.

— Да, сударыня, в данный момент они не более чем в 2-х милях от нашего арьергарда, и завтра, я уверен, они будут уже здесь.

— Но как же, я-то думала, что они еще не дошли до Колумбии, — ответила женщина.

— О, нет, они захватили Колумбию. Позавчера, — сказал один из верховых.

— В таком случае, — ответила она, — возьмите всю кукурузу и все наше сено. Они в амбаре.

Амбар находился позади меня, и после того, как хозяйка дома разрешила им взять фураж, они сразу же направились прямо к нему. Справа же располагался небольшой сарайчик для хранения сладкого картофеля — сверху он был укрыт сосновыми ветками, и решив, что это очень хорошее убежище, я стремительно ринулся туда, но совершенно неожиданно наткнулся на старую свинью, окруженную несколькими более молодыми свиньями и примерно полудюжиной поросят. Вот незадача! Потревоженные и возмущенные столь бесцеремонным вторжением свиньи, конечно же, дико завизжали, а потом, убегая, еще обрушили часть крыши этого сарайчика на мою голову.

Надеясь, что меня не заметят, я тотчас нырнул в одну из выкопанных возле ямы для сладкого картофеля канав, но не тут-то было. Только я устроился в этой канаве, как, перепрыгнув через ограду, ко мне направились две огромные собаки. Бежать надо, подумал я, выскочил из сарая и во весь дух, словно скаковая лошадь понесся по белому песку. Но пока я не перемахнул через три ограды, о том, чтобы остановиться и передохнуть даже не помышлял.