Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. Вторжение

Вроде и много было всего на столе, так ведь и едоков более двух десятков, считая и караульных, выставленных в сторону дороги и леса, так что досталось всем по паре картофелин, по пол-лепешки, по кусочку сала и понемногу всего остального.

Хотя люди были голодны, ели, однако, степенно, подбирая со стола каждую крошку. Вот только картошку чистили кое-как, без той тщательности, с какой это делалось когда-то, в невероятно далекие времена.

Наесться не наелись, но большего пока не было. Теперь в том же чугунке допревала в печи каша из полуразмолотой пшеницы.

— А ведь на охрану напал всего один человек, — сказал боцман Курылев, макая картофелину в крупную соль. — Я видел его на крыше сарая. Ловок, однако.

— Жаль, что мы оружие никакое не взяли, — произнес старший матрос Гвоздихин. — А там оно было.

— Кто взял, а кто ушами прохлопал, — усмехнулся боцман. — После драки-то кулаками махать — ума не надо. — И добавил уверенно: — Ничего, раздобудем.

Большая часть взвода спать устроилась в сенном сарае. Несколько человек легли в горнице на лавках. Среди них и Пивоваров. Возле печки тихо возилась хозяйка, успокоительно поскрипывали под ее ногами половицы. Под этот скрип он уснул, и ему приснилась жена на берегу моря, под соснами, вся в золотых пятнах солнечного света, и девочки его в розовых трусиках, с прилипшим к телу песком…

Его сон прервал боцман:

— Товарищ капитан второго ранга! Проснитесь!

Пивоваров открыл глаза, сел.

— Что случилось?

— Баба с мальчишкой пропали.

— Как пропали?

— А вот так: нет нигде. Сбежали.

— А караульные?

— Говорят, не спали. Врут, поди.

— Поднимай людей.

На столе лежали буханки хлеба, стоял чугун с еще теплой кашей.

Каждому выдали по буханке, по большой деревянной ложке каши, по кусочку сала, найденного в погребе. Кто принимал кашу прямо в горсть, кто разжился хозяйской миской, кто в капустный лист. Побег хозяйки с мальчишкой снял запрет на чужое, и каждый брал то, что считал нужным: топоры, вилы, ножи, с грядок всякую зелень. Боцман раздобыл пару сапог и ботинок. Ни то, ни другое на Пивоварова не налезло. Зато налезло на боцмана и еще на одного из матросов. Искали оружие — не нашли. Зато нашли трехверстную карту района — до самого Каунаса.

Километра два почти бегом прошли по дороге в сторону Арегады, затем свернули в лес на узкую тропу, ведущую к реке Дубисе. Через полчаса Пивоварова, идущего во главе цепочки, догнал Одноухов.

— Товарищ капитан, товарищ боцман велели сказать, что как только мы свернули в лес, так со стороны города прошла к лесничеству колонна из двух грузовиков с немецкими солдатами и броневика. Вот. — И уставился на Пивоварова своими большими телячьими глазами.

— Передай боцману, чтобы догонял нас, — велел Пивоваров. — Пока не догоните, мы будем идти по этой тропе. А там видно будет. И еще скажи, чтобы не стрелял. Ступай, Тишка, ступай.

— Есть, товарищ капитан второго ранга, — вытянулся красноармеец Одноухов, и Пивоваров подумал, что ему, Одноухову, все это кажется игрой, приключением, и его, Пивоварова, задача теперь состоит в том, чтобы спасти этого парня и всех остальных. Ну и себя самого. По возможности. И вывести к своим.

«Значит, так, — рассуждал на ходу Пивоваров. — Полчаса немцам, чтобы добраться до лесничества и установить, что там никого нет. Еще примерно столько же, чтобы встать на наш след. Если учесть, что их поведет знаток этих мест, то не исключено, что они не погонятся за нами след в след, а постараются перехватить где-нибудь на полпути. Что делать? Остается уповать на Всевышнего. Если ему есть до нас дело».

К полудню сзади послышался далекий лай собак. Пивоваров, и сам уставший до крайности, ускорил шаг, поторопил беглецов:

— Наддай, ребята! Наддай!

А сам думал: «Надо рассеиваться. По одному, по два. Хоть кто-то да вырвется».

Сзади с хрипом дышали люди. Догнал боцман. Заговорил, захлебываясь словами:

— Разрешите остаться, товарищ ка… капитан второго ра… ранга? Хоть малость, да задержу.

Пивоваров остановился. Остановились и все остальные. Сбились в кучу, смотрели на командира с надеждой. А он привлек к себе на мгновение боцмана, хрипло выдохнул:

— Оставайтесь, Иван Емельянович. Постарайтесь остаться живым.

— Прощайте, товарищ капитан второго ранга, — произнес боцман Курылев, затем подошел к каждому из своих бывших матросов, каждого обнял, обнял Одноухова, отступил на несколько шагов, поклонился в пояс остальным: — Прощайте, братцы! — и, повернувшись, быстро зашагал навстречу собачьему лаю.

Едва он отошел шагов на тридцать, сорвался с места Одноухов и, ни слова не говоря, кинулся догонять боцмана. Пивоваров хотел было остановить парня, но передумал: никто не знает, где ждет смерть или плен, а где спасение от того и другого.

— Вот что, товарищи, — заговорил Пивоваров, когда боцман и Одноухов скрылись из виду. — Всем уйти не удастся. Боюсь, что одна часть немцев идет по следу, другая объехала нас стороной и поджидает впереди. Давайте расходиться. Часть налево, часть направо. Затем через сто-двести метров расходимся веером. Кто-то вперед, кто-то в сторону, кто-то назад. Авось, кому-то повезет…

Но люди стояли и не уходили.

— Чего вы ждете? Чтобы немцы взяли нас всех разом? От них ни топором, ни вилами не отобьешься.

— Мы понимаем, товарищ командир, — начал пожилой красноармеец, тот, что дал Пивоварову свою гимнастерку. — Но как же так? Шли вместе, а теперь порознь? На людях и смерть красна, а в одиночку-то худо.

— Идите по двое, идите по трое. Но не больше. Нет у нас другого выхода, товарищи дорогие. Нету! — повысил голос Пивоваров. — Приказываю разойтись.

Отошел в левую сторону один, за ним другой, третий. Четвертый свернул направо, туда же сразу несколько человек. Еще минуту некоторые не решались, в какую строну податься, но затем, махнув рукой, и остальные растворились в чаще леса. Остались одни моряки да интендант третьего ранга Приходько.

Сзади громко ударил выстрел.

— Ну что ж, раз такое дело, нам остается идти только прямо, — сказал Пивоваров: он уже не чувствовал себя вправе командовать этими людьми. Если они решили остаться с ним, это их выбор.

Тропа стала заворачивать влево, то есть уходить на север. Пивоваров остановился, раскрыл карту: по карте выходило, что никакого поворота быть не должно. Видимо, тропа обходит какое-нибудь болотце, а дальше снова повернет на восток. А может быть, он зря распустил людей? Может, немцев впереди нет и не предвидится?

Сзади продолжали стрелять. В основном из винтовок, но иногда протрещит автоматная очередь. На минуту станет тихо, затем снова выстрел и снова стрельба. И с каждой минутой все глуше и глуше, отодвигаясь все дальше и дальше. А потом выстрел — и тишина.