Виктор Мануйлов - Жернова. 1918-1953. Вторжение

Сзади подъехала отставшая машина охраны. Еременко подняли. Генерал был ранен в бедро, скрипел зубами и матерился. Адъютант был мертв, офицер охраны отделался испугом и ушибами.

Когда Еременко несли к машине охраны, он смотрел вверх, на маленькое белое облачко и думал, что, может быть, на этом облачке сейчас сидит его ангел-хранитель, спасший его, командующего фронта, от позора и смерти: не станет же Сталин требовать с раненого генерала ответа за невыполненные обещания. А когда все это кончится, он, Еременко, придумает, как отбрехаться.

К вечеру бой затих. Почеп так и не был взят. Остатки пехотных батальонов и танковых бригад отошли на исходные позиции. Немцы не преследовали. В Ставку пошла телеграмма, что в результате настойчивых контратак танков и пехоты противник понес большие потери и перешел к обороне.

— Так взяли Почеп или не взяли? — спросил Сталин у генерала Василевского, исполняющего — в связи с болезнью маршала Шапошникова — обязанности начальника Генштаба.

— Никак нет, товарищ Сталин. В районе Почепа наши части наткнулись на немецкий мехкорпус. Слишком неравные силы. Но противник понес существенные потери в живой силе и технике. Одних танков подбито более ста. Сбито восемьдесят самолетов, уничтожено сорок орудий, две тысячи солдат и офицеров, взяты трофеи…

Сталин повел рукой, останавливая Василевского. Проворчал:

— Если что мы и умеем, так это выдумывать потери врага и трофеи. А сколько потеряли своих?

— Потери большие, товарищ Сталин. Убитыми и ранеными более пяти тысяч человек…

— Две тысячи и пять тысяч… И при этом поставленная задача не выполнена и на треть. Если так будем воевать, то скоро некому будет воевать… — Помолчал, спросил: — А что Еременко? Серьёзно ранен?

— В ногу, товарищ Сталин. Но кость вроде бы не задета.

Сталин прошелся вдоль стола, попыхивая трубкой.

— Как дела у Жюкова?

— Жуков налаживает оборону Ленинграда. Хотя немцы и продолжают наступательные операции, однако успеха они не имеют, а части Ленинградского фронта своими постоянными контратаками изматывают врага и обескровливают его дивизии. У нас есть данные, что Лееб запросил у Гитлера подкреплений… — И Василевский, сделав шаг к Сталину, произнес с умоляющей интонацией в голосе: — Я прошу у вас, товарищ Сталин, согласия на отвод войск Юго-Западного фронта на левый берег Днепра. Иначе будет поздно: Гудареану до соединения с Клейстом осталось менее двухсот километров.

— А что говорит Кирпонос?

— Он тоже считает, что пора отходить.

— Хорошо, пусть отходит, — после долгого молчания произнес Сталин и пошел к своему столу. — Составьте соответствующую директиву, товарищ Василевский.

— Слушаюсь, товарищ Сталин, — наклонил тяжелую голову Василевский, повернулся и стремительно пошел вон из кабинета, отчетливо сознавая, что директива придет слишком поздно.