Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

Самоучка чертов! Настоящий самоучка, кстати, это всегда интересно, потенциал настоящего самоучки неисчерпаем, он может так самообучиться, что станет Преидентом, ведь это дар такой — учиться у всех и на каждом шагу?

Себе, как политику, Ельцин отмерил ровно 65 лет.

— Так мало? — удивлялся Коржаков.

— Ни дня больше, — повторял Ельцин.

— А по-моему, — философствовал Коржаков, — после 60 самое время! Вон Махатма Ганди! Или Рейган… Если работа — смысл жизни, самое время пожить для страны…

Но Ельцин упрямо стоял на своем:

— 65!

Коржаков боялся, что этот «самогипноз» окажется в итоге таким сильным, что 2 февраля 1997-го Ельцин (просто на глазах, за ночь!) постареет лет на 15…

Кремлевские солдаты, день и ночь торчавшие у входа в апартаменты Великих князей (никто здесь не знает, что во дворце — тот самый «генерал Дима», о котором столько писали газеты), кремлевские солдаты заходят погреться, жаловались Якубовскому, что на Ивановской площади вороны сейчас все какие-то бешеные: как начнут орать или кидаться друг на друга — просто перепонки лопаются.

Ельцин, говорили бойцы, глухой на одно ухо, ему, наверное, все равно, а вот товарищ Барсуков — сердится.

Только что комендант Кремля провернул блестящую сделку: продал Зубалово, бывшую дачу семьи Сталина (в последние годы там жил маршал Устинов), новоявленному олигарху — Роману Абрамовичу. Начинал Абрамович с «варенки», но сейчас перешел на нефть: все умные люди перешли сейчас на нефть.

Из-за дачи Сталина комендант Кремля чуть было не поссорился с Коржаковым. Только кто, если не Коржаков, их всех вырастил: Абрамович, Потанин, Ходорковский, Березовский?.. На кремлевских приемах эти ребята в очередь выстраивались, чтобы поздороваться с Александром Васильевичем!

Барсуков приказал доставить из Калмыкии в Кремль соколов. Пусть ворон истребляют! Так вороны их чуть не порвали: ворон — море, а соколы — молодые, плохо обучены, в Калмыкии, видать, не до охоты сейчас…

Кстати: Птичий рынок в Москве почти свернулся. Испокон веков [до, при и после Советской власти) было так: хочешь увидеть Россию — ступай на Птичий! — Где взять деньги, когда денег нет, а выпить очень хочется? Правильно, надо найти болото, намыть здесь мотыля и продать его на Птичьем!

Можно, конечно, и червей накопать, только мотыль легче продается. Быстрее, коренные москвичи обожают пикники и рыбалку, а где в Москве, особенно в центре, найти червей [62]?

Самой колоритной, конечно, была Хитровка — гигантское поселение негодяев. Вот где был настоящий русский социализм; все одинаково отстали от общества, но равноправия даже между этими нищебродами нет и не может быть! — Птичий рынок — это, конечно, не Хитровка, не Сухаревка, не те сейчас времена, хотя и на Птичьем были когда-то ночлежки.

Советская власть терпела Птичий рынок так же, как она терпела продажных женщин (до тех пор, пока те не поднимали цены). Птичий рынок — единственный рынок в Москве, где никто никогда не интересовался, откуда у них, этих странных, угрюмых людей, с утра до ночи стоявших за длинным дощатым прилавком, их товар: здоровенный нильский крокодил, которому лет 100, не меньше, щенки дальневосточного леопарда или, скажем, попугаи, один ярче другого, ведь вывести этих попугаев в неволе — огромный труд!

А что спрашивать, если и так ясно: все это украдено, или у людей, или у природы.

Человеческое многообразие России, весь этот жесткий, полуграмотный, но отнюдь не озлобленный мир людей, выживавших в любых условиях… — человеческое многообразие России быстро стиралось. Якубовский находился в Торонто каких-нибудь семь-восемь месяцев, но, вернувшись, он не узнал Москву. Главное — людей.

Все ходили какие-то оглоушенные. В сердцах — явная остуда, а по всей Москве — запах старости. Сантехник, проверявший в апартаментах горячую воду, сообщил Якубовскому, что даже здесь, в Кремле, зарплату техникам не платят четвертый месяц подряд!

Только что Коржаков для Ельцина и его близких открыл Президентский клуб. Рядом с Домом приемов на Воробьевых горах он быстро построил огромный спортивный комплекс. А еще — крытый бассейн, зал для пинг-понга, два летних теннисных корта и один зимний. Теперь вся «Большая шляпа» поместится! Дорогое удовольствие, эти корты; асфальтовую дорогу легче проложить, чем проутюжить поле: «газон» должен быть, как лист бумаги, иначе мячик летит сразу во все стороны, теннис — это же не бадминтон!

Денег на клуб нет, бюджетом не предусмотрены. Говорить с Ельциным о деньгах себе дороже, ответ ясен:

— Ис-шите, где хотите!

Кому сегодня на Руси жить хорошо? Членам клуба. Президентского! Голь на выдумки хитра: Коржаков давно не «голь», конечно, но выход нашел именно он. президентский клуб, все его корты, ресторан, бассейн, летний павильон и веранды, баню (планировалась даже лодочная станция, ибо Борис Николаевич по-прежнему любит «сидеть на веслах»), — Президентский клуб на проспекте Косыгина построят… заключенные. Здесь у Москвы-реки высокий берег, за забором, с проспекта, ничего не видно, посторонних глаз нет. И — не наши заключенные, не российские, наши — это опасно, освободятся и… тайное становится явным! Ведь Ельцин — не какой-нибудь царь безумный, не императрица Анна Иоанновна! Ельцин — скромный человек. С утра до ночи у Ельцина — одна работа. Он — народный Президент. С привилегиями борется. Если узнает про зэков, он отрубит Коржакову голову.

А как быть-то? Кто хочет работать бесплатно?

Заключенных, короче говоря, привезли из Северной Кореи. Точнее — из Хабаровского края, из лесов вокруг порта Ванино.

В Северной Корее заключенных нет. В Северной Корее все так любят товарища Ким Ир Сена, что никто не преступает закон; любовь к вождям не позволяет северокорейским товарищам превращаться в подонков.

А коль скоро (это жизнь!) подонков все-таки хватает, суды (если их суд можно назвать судом) проходят в спрятанных от посторонних глаз помещениях, адвокатов (если этих людей можно считать адвокатами) предоставляет государство, а тюрьмы и лагеря, где подонки, бывшие граждане, предавшие Ким Ир Сена, отбывают справедливое, главное — гуманное наказание (обычно — это пожизненное заключение; преступления — самые разные, наказание одно и то же: пожизненное), так вот: все северокорейские лагеря еще с начала 60-х находятся только на территории Российской Федерации. Именно здесь северокорейские зэки отрабатывают государственный долг КНДР перед Советским Союзом за поставки оружия и продовольствия — заготавливают древесину.

Когда у страны нет валюты. Но есть бесплатные руки, и рук много, руками тоже можно расплатиться!

Караулов каждый день навещал Якубовского и слушал его, открыв рот. Особенно про Северную Корею. И про соколов Барсукова, погибших под железными клювами злобных ворон.