Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

В Торонто от тоски хотелось выть. Здесь, в Кремле, очень хочется застрелиться.

На воздух, хотя бы во двор, Якубовского не выпускали. Из-за съезда в Кремле повышенные меры безопасности. Здесь (даже здесь!), в «застенке», Руцкому многие симпатизируют, это факт: полотеры, подавальщицы, разнорабочие… Разумеется, с Якубовским нужна полна конфиденциальность: бывший «представитель правительства в информационных и специальных службах России», вдруг сбежавший — от греха подальше — в Канаду, скрывается сейчас… в Кремле.

От кого? Что он делает в апартаментах Великих князей?

Баранников убежден: после торжественной встречи во «Внуково» Коржаков спрячет Якубовского именно в Кремле. Правда «источник» Лубянки в Кремлевском полку так и не сумел — пока — проверить это «агентурное донесение».

Баранников внимательно следил за Коржаковым, но Коржаков — сложный «объект»; Коржаков был намного хитрее вчерашнего мента! Сейчас Виктор Павлович каждый день висел у Степанкова на трубке. Они давно, еще весной, обзавелись «мотороллами» и номера меняли почти каждый день.

Баранников никогда и никому не доверял. Особенно — генералу Старовойтову, начальнику Агентства правительственной связи и информации, формально — своему подчиненному. При желании Старовойтов мог слушать кого угодно, даже Ельцина. Тем более — Хасбулатова, Руцкого, Баранникова, хотя все их телефоны, разумеется, имели «защиту».

Кто сейчас сильнее: Ельцин или Коржаков?

Через Татьяну, дочь Президента, Чубайс, ее новый любовник, внушал Ельцину мысль, что Коржаков сам хочет стать Президентом Российской Федерации.

Лучше уж зайти далеко, чем не дойти вовсе! Скажи мне, кто твой денщик, и я скажу, кто ты…

— Валя, дай ордер! — кричал Баранников. — Ты — Генеральный? Или… кто?!

Степанков дрожал как осиновый лист.

— Я уже выдал… За переход границы.

Виктор Павлович аж заходился — от гнева.

— Какая разница, бл! Про границу забудь! Там — двадцать человек, и у всех отметки! На… этого дай! На еврея!..

Баранников следил за Коржаковым, а Коржаков, его люди ежечасно «пасли» Баранникова. Только поэтому, кстати, Якубовский, вся их компания, спокойно перешли (в присутствии Баранникова) государственную границу Российской Федерации, хотя некто Мусич, следователь Лубянки, уже возбудил — по санкции Степанкова — уголовное дело и позвонил, когда Караулов был еще в самолете, ему домой, на Делегатскую наорал на Наташу:

— Передайте… вашему, чтоб был в 9 утра у меня на допросе!

— Что случилось? — испугалась Наташа.

— Из газет узнаете, — отрезал «гражданин следователь» и бросил трубку.

Похоже, они, эти парни, до сих пор гордятся, что был — когда-то — 37-й!

Барсуков так вдохновил Караулова, что поутру Караулов сам нашел — по телефону — Мусича.

— За хамство извинитесь, господин следователь. Перед моей женой.

Мусич еще не знал, что Коржаков и Барсуков перехитрили Баранникова.

— Чего-о?

— Того! — завопил Караулов.

— Знаешь, парень…

— Знаю, — отрезал Караулов. — Жаль, господин следователь, что я знаю, а вы — ни черта не знаете! Придется вас просветить. Чтоб государство не позорили!

В Архангельском, где — до Осенней — жили почти все руководители новой России, Баранников выбрал для себя дачу Крупской. Большой дом, очень большой бассейн (Крупская любила плавать). Баранников тоже любил плавать. А еще он любил шашлыки. Ельцин хотел, чтобы Коржаков жил вместе с ним, в одном доме (его особняк, бывшие владения Троцкого, был построен на две семьи). Тогда, в 91-м, все хотели жить рядом с Ельциным, больше всех Бурбулис и Шахрай, но Коржаков, который терпеть не мог избалованных внуков Ельцина (они постоянно просились «к дяде Саше», и Наина Иосифовна «сплавляла» их с удовольствием), — так вот: Коржаков убедил Ельцина, что будет лучше «для дела», если он понаблюдает за «Крупской»: КГБ как-никак!

Наташа возмущалась:

— А где дело-то? Уголовное. Мусич сказал: есть уголовное дело!

— И что?..

— Куда делось?

— Дура ты, — важничал Караулов. — Уголовные дела в России возбуждаются не по закону, а по настроению!..

Степанков не скрывал, что он хотел бы перебраться в совет директоров «Пермских моторов», поближе, так сказать, к «настоящим», главное — официальным деньгам, но на «моторы» зашел «Боинг», а зачем «Боингу» Степанков? Да и «моторы» — тоже!

— Ты идиот, Валя? — удивлялся Баранников.

— Идиот… — уныло соглашался Степанков…

Четыре года назад он был — всего лишь — прокурором в Перми. А отметился тем, что услышал Горбачева, метнулся в депутаты, переехал в Москву и на всех столичных митингах был «при микрофонах».

— Считаешь, этот… отсосиновик, эта рвань подзаборная… в говно тебя не макнет?!

— …Ну…

— …Т-такое драчилово будет!..

Степанков не возражал:

— …Это да…

— Ты… ты вообще п-по-нимаешь, бл…, что он в Кремле… в этом сраном… делает? Точнее — пишет! И как он всех отпузырит?!

Степанков с удовольствием выдал бы ордер на арест Якубовского, но кто, черт возьми, продвигал этого гада в правительство? В проекте Указа стояли визы: Шумейко, Баранников, Примаков, Степанков, Старовойтов, Кокошин… И он, Степанков, тоже завизировал этот Указ! А подписал Президент…

Все по закону, выходит?

…Ледяная наглость шефа Лубянки действовала на Степанкова ободряюще. И не факт, конечно, что Ельцин сдаст сейчас Баранникова. Подумаешь, коррупция! Счета жен! — Ельцин любил Баранникова и все ему прощал. И не удивился (может, вида не подал?), когда удивилась Наина Иосифовна и поделилась подозрениями: какие бриллианты у жены Баранникова, на каждом пальце — по два карата!..

Самое главное: Ельцин простил Виктору Павловичу свой позор в Сеуле, когда Ро Де У Президент Южной Кореи, получил от Ельцина «черный ящик» южнокорейского «Боинга», сбитого над акваторией Советского Союза в ночь на 1 сентября 1983 года [60]. В 88-м Баранников — обычный мент, полковник. А сейчас, в 92-м, уже генерал армии. Ельцин знал его по Карабаху, но сблизились они в январе 91-го: Ельцин был уверен, что Виктор Павлович спас ему жизнь.

Мог ли Горбачев решиться на убийство Ельцина? Но он же решился на Тбилиси, Баку и Прибалтику… Баранников и Скоков, в тандеме, убедили Президента России: самолет, на котором Ельцин собирается вернуться из Вильнюса в Москву, будет взорван. Как только поднимется в небо.

Можно, конечно, перенести вылет, но опасность все равно будет…

Коржаков поднял Баранникова и Скокова на смех, но в Москву они возвращались на автомобилях.

Эти гонки — в ночи — непонятно от кого, Ельцин запомнит на всю жизнь…

Комендант Кремля был абсолютно уверен, что из-за Якубовского у них с Коржаковым будут одни проблемы. Якубовский — это «отложенный взрыв», натура у него такая, жизнь научила Барсукова все ставить под сомнение, там, где евреи или хохлы, — особенно.