Андрей Караулов - Русский ад. Книга вторая

2. Выполнение настоящего приказа возложить на Управление международно-правового сотрудничества (Олефиренко А.В.) и Хозяйственное управление (Байбурин В.А.)

Министр Н.В. Федоров

Статья была напечатана в «Известиях» уже через день. А следом, еще через день, Караулов в «Независимой газете» рассказал то же самое. И привел новые примеры.

Через неделю Ельцин уволил Федорова.

Но он — через выборы — скоро станет Президентом Чувашии.

Никто не ошибается так, как ошибается народ…

«А я им еще пригожусь…» — понял Алешка. На душе у него было радостно и светло.

Олег Четвериков из Сочи, знаменитый карточный шулер, приобрел — на ваучеры — двенадцать оборонных предприятий России.

Самый известный, самый мощный завод — в Комсомольске-на-Амуре, где строятся подводные лодки.

Чубайс узнал о Четверикове десять минут назад. Из-за съезда он приезжает на работу очень рано, к семи утра, быстро просматривает почту, документы и — уезжает в Кремль, прихватив с собой толстенную пачку бумаг.

В кремлевском зале Анатолий Борисович, как и все члены кабинета, сидел в отдельном ряду, в проходе: здесь можно было удобно вытянуть ноги. Чубайс хотел, конечно, сидеть рядом с Гайдаром, но «по протоколу» перед Чубайсом был Шумейко: и.о. премьера, потом первый заместитель и т. д.

Гайдар нервничает, все время вносит в свой доклад какую-то правку. Сдался без борьбы, это видно: отставка правительства не считалась — пока — делом решенным, но Чубайс боялся, что Ельцин, давший им, министрам, слово «стоять за реформы насмерть, как в Сталинграде», сейчас все-таки дрогнет, испугается, так бывало уже не раз…

По слухам, Руслан Имранович сам метит в премьеры. Он очень хочет, похоже, совместить все посты в государстве, такой характер… — Что ж, в ближайшие дни все прояснится! Кресла в кремлевском зале жесткие, спина мгновенно устает, писать неудобно… — даже здесь, на съезде (даже здесь!), Анатолий Борисович работал как заведенный.

Если на трибуне происходило что-то экстравагантное, он сразу отрывался от бумаг. — Та-ак, о чем поем?! Завод Илюшина в Воронеже купил бывший лошадиный барышник? А причем здесь Чубайс, если приватизацию утвердил Верховный Совет? И хотя главные риски действительно пройдены, Чубайс далек все же от мысли, что реформы сейчас бесповоротно победили: дух беспокойства по-прежнему владеет Чубайсом и гонит, гонит его беспокойные мысли — как водопад с горной вершины.

…Да, Четвериков — это сейчас совсем некстати. Хабаровский губернатор Ишаев выступит сразу после Гайдара. И заранее ясно, о чем пойдет речь: к нам, на берега Амура, явился жулик из Сочи, купил на ваучеры завод с атомными подводными лодками, работу потеряют почти 50 тысяч человек и т. д. и т. д.

Чубайс нажал звонок и вызвал в кабинет Константина Иванникова, своего главного помощника. Семь утра, но вся его команда — уже на местах, хотя лица у парней сильно помятые, страшно смотреть…

— Костик… — Чубайс говорил, как всегда, очень быстро, не отрываясь от бумаг. — Запроси Лубянку, Виктора Павловича… Пусть проверит законность сделки по Комсомольску. Лодки, подводные. Понял? Страшно сказать — атомные.

— Понял… — хмуро кивнул Иванников.

— Правда понял?

— Так точно…

— У тебя, Костик, какая функция?

— Я — чиновник для письма.

— Вот иди и выполняй свою функцию. Кто говорит после Ишаева? Проверь.

— Все?

— На ближайшие полчаса — все.

— Могу идти?

— Стой! — Чубайс вдруг поднял голову. — Если сначала было Слово, то на каком языке — говори!

Иванников зевнул:

— Прикалываетесь, Анатолий Борисович?

— Иванников, я жду.

— Ну… на английском, наверное… Он же международный…

Чубайс вышел на середину кабинета и сделал несколько приседаний, чтобы размяться.

— А я, коллега, думаю, что Слово прозвучало на всех языках сразу, потому что все народы равны друг перед другом…

Народы, но не люди; главный принцип капитализма: разве люди с неравным интеллектом могут быть равны? А политик, это тот человек, Костя, кто твердо держит это неравенство в кулаке.

И еще, Костя: Господь не по силам креста не дает. Если по силам тебе быть моим помощником, значит, ты и ночью должен жить с включенной головой. Главное — всегда иметь опережающую информацию. Помни, завести знакомство проще, чем потом с ним завязать. Я работаю, как машина, и ты тоже должен быть как машина!

Быкова Ролана… знаешь? Смотрел «Айболита»? «Тридцать лет, — сказал Быков недавно, — снимаю кино. Каждый съемочный день начинается с одной и той же фразы: «Ролан Антонович, сегодня снимать нельзя»…»

Каждый! Понимаешь меня? То дождь, то снег, то понос, то желтуха…

— Понимаю, — вздохнул Иванников. — Можно, я пойду?

— Будет «можно», я скажу. Чем задачи отличаются от проблем? Задача — это когда надо попасть в цель, а проблема — это когда в тебя целятся. Чувствуешь разницу?

— Хорошая фраза, Анатолий Борисович.

Чубайс закончил с зарядкой, расправил плечи и вернулся за письменный стол.

— У Ролана, друг мой, был гениальный администратор. Семен Израилевич, я даже имя запомнил! Четыре утра, они несутся на съемки в Загорск. Где-то в лесу — встали, автобус сломался.

— Ролан, дай десятку, — просит Семен Израилевич.

— Чего?

— Рублей.

— Зачем?

— Tee жалко?

— Жалко.

— Зачем-зачем… — бормочет Семен Израилевич, а они на «ты» были. — Дашь десятку — тогда поедем…

Семен Израилевич берет, Костя, у Быкова 10 рублей, ловит попутку и возвращается через 20 минут — с той деталью, которая только что накрылась у них в автобусе. И они снова несутся в Загорск.

В автобусе — немая сцена. Семен Израилевич клюет носом у окна. Пытается заснуть.

Подсаживается Быков:

— Сеня, как?..

— Что «как»?

— Скажи: как?..

— Чего пристал?

— Хочу знать: как?

— Мы едем? Едем… Вон автобус стоит. Видишь? Так вот: он стоит, а мы едем…

— Деталь купил? — догадался Иванников. — За вами записывать надо, Анатолий Борисович!

— Главное, Костя: деталь он купил за пятерку, ибо автобус — государственный, а с государства — хоть шерсти клок, это у народа принцип.

Вторую пятерку он спиз… а, конечно, и был, я думаю, очень недоволен собой, ибо он взял с Быкова десятку, а мог бы и 25!

— Понимаю… — засмеялся Иванников.

— Скажи, Костя: он эту пятеру украл или заработал?

Нынче в кредит отдаваться опасно,

Неуповай на одни обещанья!

Кто не заплатит в минуту соблазна,

Тот не заплатит и в час покаянья, –

продекламировал Чубайс.

— Понял?

— Хорошие стихи, Анатолий Борисович.