Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

Тариэль торжественно открыл дверь президентского кабинета:

— Вас ждут…

Алиев сидел за столом, перебирал бумаги.

— Салам, господин Президент…

Алиев кивнул головой, но не встал.

«Ничего себе — подумал Аслаханов. — Королевский прием!»

— Садитесь, пожалуйста, — Алиев поднял наконец голову. — Где вам удобно… садитесь…

Аслаханов завелся.

— Господин Президент, — стоя чеканил он слова, — докладываю! Я — генерал-майор советской милиции Аслаханов, начальник главку по борьбе с экономическими преступлениями, трижды официально, то есть с согласия министра Щелокова, обращался к Генеральному прокурору СССР за санкцией на ваш арест по статьям 173-й и 170-й. Ответственно заявляю: у МВД СССР были все необходимые основания, господин Президент, для заключения вас под стражу. Это мое мнение, я его не изменю. Не имею права… — помедлил он, — шарахаться, Гейдар Алиевич, из стороны в сторону; материалов, агентурных сведений у нас хватает.

Но… зная, господин Президент, как здесь, в Баку, развернулись впоследствии сепаратистские тенденции, резюмирую: руководители Генпрокуратуры, товарищ Рекунков и другие товарищи, неоднократно напоминавшие мне, что арест дважды Героя Социалистического Труда и бывшего члена Политбюро есть акт политический, я, Гейдарбей, признаю: руководители Генпрокуратуры правильно напоминали мне тогда о вашем исключительном влиянии. Вы, Гейдар Алиевич, принесли Азербайджану неоценимую пользу. Боюсь сказать, что было бы с Азербайджаном, если бы такой человек, как вы, Гейдар Алиевич, не взял бы страну в свои руки. На языке юристов это называется «деятельным раскаянием». Доклад закончен. Я свободен?

— Раскаиваться мне не в чем, — помедлил Алиев, — но хорошо… что вы все это сказали, генерал, — он расстегнул пуговицы пиджака и вышел навстречу Аслаханову из-за стола. — Я рад с вами познакомиться, Асламбек, и обнять вас! Не скрою, я хотел этого разговора. Вы садитесь, пожалуйста. Сейчас чай принесут, Асламбек, очень хороший чай…

Куда они делись — вдруг — его актерский дар и его должностной снобизм, восточная важность: Аслаханов видел перед собой грустного, мягкого человека, которому очень хотелось, чтобы его поняли и услышали! Он нуждался если не в друзьях, то в человеческом понимании — тех людей, чьим мнением он дорожил.

Они проговорили почти два часа.

— Поэтому так, Асламбек… что-то было, конечно. Самокритично скажу. Не так, как понаписали, разумеется… но куда, я спрашиваю, это все шло? — Я отвечу, Асламбек! Без подарка на две-три тысячи рублей для супруги завотделом ЦК в Москву лучше было совсем не приезжать, веришь? Н-ни-чего для республики не решишь. Не услышат тебя. Не воспримут. Фондов не будет. Живи, как хочешь. Такие, Асламбек, порядки были…

Ничего, сволочи, не делали! — Алиев тяжело вздохнул, махнув рукой. — Сидит он, смотрит тебе в глаза и взятку ждет, хотя я, между прочим, Первый секретарь ЦК!

Принесли чай, Гейдар Алиевич сам разлил чай в пиалы, пододвинул поближе к Аслаханову хрустальную вазу с орешками в белом сахаре и пахлаву.

— На Старой площади, Асламбек, были хорошие зарплаты. От пятисот рублей. Плюс продуктовые наборы по семьдесят целковых, хотя реальная цена им… рублей 350, не меньше.

Но в ЦК, Асламбек, уже тогда за зарплату никто не работал. Я об этом и Юрию Владимировичу говорил, обо всех… негативных явлениях, а он все… терпи, терпи.

Очень аккуратный был… Юрий Владимирович. Осторожный. Жизнь у него такая: он же сирота. С самого детства. Поэтому — осмотрительный. Сироту кто защитит? По семь раз все взвешивал. А Брежнев за кабанов в Завидове что-нибудь платил? Я встречу прошу, говорят — он на охоте. Час в день работал. Все последние годы. Только охота!

Почему Андропов не взял тогда власть? Брежнев два раза просил: отпустите. Нет! Не отпустим. Почему? Видно же: человек искренне просит. Нет, будем держать тебя до смерти.

Осторожный. Сирота, я же говорю… С виду — вроде бы решительный, жесткий, а ведь просчитывал каждый свой шаг. Власть собирал. Долго-долго собирал, осторожно. Предателей боялся. Леонид Ильич рядом с Андроповым двух своих вернейших людей поставил — Цвигуна и Цинева. Мощнейший психологический фактор, хочу сказать. И с докладом о фокусах Гали сам Андропов к Леониду Ильичу не пошел. Цвигуна отправил. Очень любил работать чужими руками, я ж говорю: осторожный!

Аслаханов сидел, не шелохнувшись.

— Вот ты, Асламбек, — продолжал Алиев, — опытный человек, всю жизнь в МВД боролся с коррупцией, возглавлял управление, и все тебя боялись. Знали — неподкупный. Мало таких. Но есть, — Алиев встал и прошелся по кабинету. — К тебе вопрос. Вот эти: Чубайс, Кагаловский, Филиппов… кто там еще? Глазков какой-то… Гламурная тусовка. Их кружки. Они все на какие деньги жили, — а, Асламбек?

Когда Алиев смеялся, он не смеялся на самом деле, а хитренько так, с добрым прищуром в глазах посмеивался.

— Скажи! — настаивал он.

— Мы же знаем, Гейдар Алиевич, чьи это деньги…

— …семинары в пансионатах на берегу Финского залива… Гайдар, кстати, всегда с супругой приезжал, отдохнуть заодно, встречи в Варшаве с «Солидарностью», потом — «шпроновские чтения» в Венгрии, это же несколько месяцев, по-моему, где Чубайс и все эти мальчики «сверяют часы» с Корнан Ноувом, Клаусом, — да? — будущим Президентом Чехии… И что, КГБ, Чебриков, Бобков, Крючков это все не отслеживали?.. Такое может быть?

Аслаханов согласно кивнул:

— Я убежден, что Андропов хотел, чтобы в Советском Союзе было бы, как в Китае. Красные знамена. И официальные миллионеры. Разве мешает одно другому?..

— …а Австрия? — продолжал Алиев. — У Чубайса на «запорожец», говорят, денег не было, а тут — Австрия, Альп — бах, Нардхаус и Дорнбуш, — Асламбек, я правильно называю фамилии?

— Вы полностью информированы, господин Президент.

— На поездки в капстрану давали тогда по 37 долларов. А эти… безработные… были там как у себя дома. Ни в чем не нуждались. Поездка за поездкой. Авен в Австрию прямо из Венгрии приехал. На «Жигулях». Это все мимо КГБ шло? Проморгали? Мимо посольства?

— Без воли КГБ перестройка была невозможна, — согласился Аслаханов.

— И я так считаю. А ты что же, Асламбек, чай не пьешь?

— Я, Гейдар Алиевич…

— В России… знаешь, как лучше всего жить? Я скажу: как государство в государстве. Вот так себя надо поставить. Это трудно. Все будут завидовать. Чем дальше от Кремля, тем лучше. В Кремле сейчас может оказаться кто угодно, ты… ты согласен со мной?

Аслаханов кивнул, — чем больше Гейдар Алиевич говорил, тем больше он ему нравился.

— Величайшее дело каждого человека, живущего сегодня в России, обезопасить себя, своих детей, их будущее от идиотов, которые рвутся к власти. Мы, Асламбек, — Алиев встал, тут же, резко, поднялся и Аслаханов, — еще обо всем поговорим.