Акакий Белиашвили - Бесики

— Ну да, разве ты не знаешь? — ответил Леонидзе вполголоса, чтобы не мешать беседующим. — Мы опасались, что он уйдёт в Россию. Государь был очень встревожен.

— Когда это случилось?

— Недели две тому назад. Получено известие, что царь Имеретии взял Шорапанскую, Багдадскую и Кутаисскую крепости.

— С помощью русских?

— Нет, один. Разбил турок и послал гонца к Тотлебену: пожалуйте, мол, к нам, теперь здесь совершенно безопасно, турки изгнаны из Имеретин.

Бесики расхохотался.

— Вот будет потеха, — продолжал Леонидзе с улыбкой, — если генерал рассорится с Соломоном только из-за того, что царь посмел без него изгнать турок.

— Я ничему не удивлюсь!

— Как бы то ни было, а для нас поход генерала в Имеретию выгоден. Русские полки всё ещё в Грузии, враг не посмеет на нас напасть. Тем временем и чума, даст бог, прекратится, жизнь войдёт в свою колею и мы возьмёмся за наши дела. Когда ты едешь туда, куда царь тебя посылает?

— А ты откуда знаешь?

— Знаю. Да и они знают, — Соломон кивнул в сторону царевича и Давида, — нарочно только спрашивают тебя… Ты ведь должен был сначала ехать с караваном ага Ибреима…

Тут Соломона перебил царевич:

— О чём вы шепчетесь? Бедный Бесики, как он проголодался! Дайте ему вина!

Подкрепившись, Бесики почувствовал такую усталость, что едва не заснул тут же за столом. Он принял рог от виночерпия, но отпить не решался, боясь, что сон вконец одолеет его. Невольно вспомнился ему дворец Анны и богато убранная комната в башне, где он так беззаботно проводил целые дни напролёт. Сожаление охватило его. Он осушил рог, поглядел на карманные часы и вскочил.

— Куда ты, Бесики? — удивился Леван. — Где твоя учтивость? Поел, попил и бежишь прочь!

— Простите меня, ваше высочество! Я должен явиться к царю.

— Вернёшься?

— Вряд ли. Должен выехать сегодня же в ночь. Сами знаете, царский приказ — закон.

— Что ж, друзья, пожелаем нашему Бесики счастливого пути! Да хранит его господь от всякой напасти! — проговорил Леван.

— Аминь! — сказали все хором, осушили стаканы и тепло попрощались с Бесики.

Получив от Ираклия письма и грамоты, Бесики тотчас же вместе с Кайхосро собрался в путь, но его беспрестанно останавливали. Кто зазывал его к себе, кому хотелось поболтать с ним, а у самой околицы ему преградили дорогу две женские фигуры.

Было темно, и Бесики не узнал их, пока они не назвали себя: одна из них была Майя, другая — Анико. По их словам, они вышли прогуляться, на самом же деле они поджидали Бесики. Узнав, что царь спешно вызвал Бесики и так же спешно куда-то его посылает, Майя и Анико попросили у царицы Дареджан разрешения прогуляться и направились к дому государя. Майе особенно хотелось видеть Бесики, после того как Анна прогнала её, разгадав в ней шпионку Дареджан. Майя долгое время не ходила во дворец. Потом она нашла приют в Сачино у царицы Дареджан. С тех пор она ничего не знала об отношениях Анны с Бесики, хотя и прилагала все усилия, чтобы разведать что-нибудь и тем заслужить расположение Дареджан. Некоторое время Майя была зла на Бесики, так как, вернувшись из похода, он не обращал на неё никакого внимания, словно и не помнил, что в день отъезда клялся ей в любви. Но Бесики вообще теперь ни на кого не обращал внимания, и Майя не отчаивалась.

Анико держала себя уже как взрослая; она вращалась в среде придворных дам и знала все дворцовые женские тайны.

Она по-прежнему была влюблена в Бесики. И хотя она теперь считалась невестой двоюродного брата царя Имеретии, воображение рисовало ей другое: она — Нестан, Бесики — Тариэль, а царевич имеретинский — сын хорезмского шаха; она видела в воображении, как Бесики пронзает мечом своего соперника. Царевича имеретинского она, однако, жалела, так как была ещё незнакома с ним, и он представлялся ей таким же прекрасным, как её любимый. Когда Анико узнала о приезде Бесики в Артозани, сердце её радостно забилось. Она побежала к Майе и предложила ей пойти вместе повидать Бесики.

Прижимаясь друг к другу, стояли они теперь перед поэтом, пока он учтиво приветствовал их и задавал обычные вопросы о здоровье. Бесики не очень-то был рад этой встрече и в душе благодарил бога за то, что у него так мало времени. Опасаясь расспросов, он сократил, как мог, беседу и сразу стал прощаться, выразив сожаление, что судьба на этот раз не дала ему возможности провести с ними больше времени. Анико и Майя стали упрашивать его не торопиться, поболтать с ними, даже схватили его за руку, но Бесики пообещал скоро вновь с ними свидеться и ушёл. Девушки пожелали ему счастливого возвращения и глядели вслед, пока он не скрылся в темноте.

Бесики догнал Кайхосро, и они молча продолжали путь. В темноте трудно было различать дорогу. Вскоре подошли они к околице, где их встретил готовый к отъезду отряд сопровождающих.

— Все ли готовы? — спросил Кайхосро.

— Готовы, конечно! — послышалось из темноты.

— Ну, так садитесь на лошадей и поедем! — приказал Кайхосро.

Воины зашумели, и через минуту все были на лошадях. Бесики и Кайхосро тоже подвели коней, и когда они уселись в седла, раздался чей-то голос, читающий молитву о ниспослании благополучного пути.

Молитва эта взволновала Бесики. Если до сих пор он не задумывался над трудностями предстоящего пути, то сейчас в душу его закралась тревога. Сколько бед и опасностей могло ожидать его на пути! Он вспомнил Жиль Блаза и его скитания, пленение его разбойниками… Сколько раз этот испанец рисковал жизнью! Бесики перекрестился, пришпорил лошадь и последовал за Кайхосро. На душе у него было сумрачно. Мысленно он уже видел нападающих на его отряд разбойников, слышал их свирепый боевой клич, треск выстрелов, звон сабель. Однако ночь прошла благополучно, и рассвет застал их недалеко от крепости Уджарма. Дневной свет рассеял мрачные мысли, и Бесики, несмотря на сильную усталость, молодцевато расправил плечи. Вид сверкающих оружием всадников наполнил его гордостью. Он радовался, что его сопровождают сильные, мужественные люди, которые по одному его слову рады будут броситься в огонь.

И как будто нарочно, именно в ту самую минуту, когда Бесики так подумал, где-то совсем близко раздался выстрел и послышались крики. По склону горы прямо на Бесики неслась вскачь группа лезгин.

Кайхосро грозно сдвинул брови. Молнией блеснул на солнце его клинок, и загремел его голос:

— Бей негодяев!

Бесики не успел опомниться, как весь его отряд, поднимая копытами пыль, с места поскакал навстречу разбойникам.

Лошади неслись, распластываясь по земле. Боевой клич был так грозен, что шайка лезгин сразу же дрогнула и в страхе повернула назад, но некоторые из них обнажили сабли и грудью встретили грузинских воинов. Но они только понапрасну пожертвовали собой: среди грузин было немало таких джигитов, которые на состязаниях пистолетной пулей сбивали чашу с шеста, и справиться с лезгинскими храбрецами было для них не трудным делом. Припав к шеям лошадей, прицелились они из пистолетов, и лезгины один за другим стали падать из сёдел на землю.