Акакий Белиашвили - Бесики

Когда стычка закончилась и больше не было смысла преследовать тех, кто успел убежать, Кайхосро приказал своим воинам остановиться, собрать добычу и изловить лошадей, всадники которых были убиты. Отряд собирался на лугу, куда вместе с пойманными лошадьми были приведены трое пленных лезгин. Их подвели к Бесики и поставили перед ним на колени.

— Откуда вы? — спросил Бесики.

Пленные что-то невнятно бормотали. Бесики не разобрал их слов.

— До каких пор вы будете разбойничать в нашей стране? Ведь мы не делаем вам ничего дурного. Почему же от вас нет покоя?

— Валлах! Мы не виноваты… — пробормотал один из троих, с наголо обритой головой и бородой до самых глаз. — Валлах! Наиб приказал, разве мы можем ослушаться?

— А куда вы ехали?

— Ахиска… Ахиска, — лезгин показал рукой на юго-запад.

— В Ахалцих, — разъяснил Кайхосро. — Они называют Ахалцих Ахиской, — он сверкнул глазами на лезгина. — Эх, снёс бы я с вас головы, да ваше счастье — за вас государь получит в обмен трёх наших людей.

Когда собрались все воины, выяснилось, что в стычке убито тридцать семь лезгин. Воины сняли с них оружие, изловили лошадей и теперь радовались богатой добыче.

Среди грузин никто не был даже ранен. Только под одним из воинов упала лошадь, и тот, упав с неё, вывихнул ногу.

Пленных лезгин Кайхосро отослал к царю в сопровождении трёх воинов. Пострадавшего грузина он посадил на одну из взятых лошадей и отправил вместе с пленными.

Отряд расположился на отдых тут же на лугу. Лошадей пустили на траву, а люди поели и, поставив часовых, легли вздремнуть после бессонной ночи.

После полудня, когда зной стал спадать, отряд двинулся дальше. Лошадей, отнятых у лезгин, взяли с собой про запас.

К вечеру путники достигли Агджакальской крепости. Крепость эта, некогда воздвигнутая турками в пустынном поле, около того места, где река Храми вырывается из своего узкого скалистого ущелья на равнину, должна была, по мысли её строителей, отрезать персам пути, ведущие к Тбилиси и к Турции. Но Шах-Аббас разрушил её, и с тех пор крепость служила лишь приютом для караванов. Двор крепости был покрыт высокой травой. Люди, останавливавшиеся на ночлег, пускали во двор пастись своих лошадей. Крепость была обнесена каменной стеной, по углам которой возвышались четыре высокие башни. В ней можно было спокойно провести ночь.

Въехав в ворота, Бесики увидел пасущихся лошадей. Он осведомился, кому принадлежат эти лошади, не остановился ли в крепости какой-нибудь вельможа?

Стража доложила, что только что приехала сестра государя, которая со всей своей свитой остановилась здесь, чтобы переночевать.

Бесики не сразу сообразил, о ком идёт речь. «Откуда здесь быть Анне? — подумал он. — Что за глупость!» Но тут он увидел выходящих из крепостной церкви женщин, которые с любопытством разглядывали всадников его отряда. Среди этих женщин Бесики сразу узнал Анну. Он соскочил с лошади и быстрым шагом направился к ней.

Бесики! — изумлённо воскликнула Анна, узнав своего возлюбленного. — Что ты тут делаешь? Откуда ты взялся?

— Вновь удостоился я, по милости господней, видеть вас, ваша светлость! — Бесики опустился на одно колено и коснулся губами руки Анны.

— Куда ты едешь?

— Я говорил вам раньше об этом.

— Неужели туда? Так ты…

Анна была взволнована. Она хотела сказать Бесики, что только ради него едет в Телави, что долгая разлука убьёт её, что ей трудно даже один день прожить без него… Но вокруг были люди, и ей пришлось промолчать.

Её поездка в Телави теряла смысл.

— Государь в Телави? — спросила Анна.

— Нет, ваше высочество, — там чума.

— Боже мой! — Анна ударила себя рукой по щеке. — И туда добралось поветрие? Иди к нам, в башню, расскажешь обо всём, что видел!

Вскоре подошёл и Кайхосро. Он почтительно приветствовал Анну, и все направились к башне.

Выжженные степи, скалистые горы в красноватых и голубых полосах, жёлтая песчаная пустыня… Страшным зноем сожжено было всё вокруг. В колеблющемся, насыщенном горячими испарениями воздухе дрожали, словно отражённые в озере, призрачные очертания изрезанных оврагами гор.

Иногда перед путниками возникал мираж и так ясно видна была отражающаяся в воде деревня, что можно было различить дома и деревья. Но стоило приблизиться к видению, как оно исчезало, и вокруг по-прежнему простиралась пустыня.

По каменистой дороге скользили ящерицы и змеи. Из-под груд щебня выползали скорпионы. Нигде нельзя было присесть или прилечь: всё вокруг кишело ядовитыми пресмыкающимися.

По вечерам над землёй поднимались густые тучи комаров и мошек. Не только люди должны были закрывать лица, но и лошадей приходилось защищать кисеёй. Но всего страшнее были фаланги, эти огромные пауки, которые ловят воробьёв, как мух, и укус которых причиняет мучительную смерть.

Люди тяжело страдали от жажды.

Местами встречались так называемые «кахризы» — искусственные узкие подземные тоннели, проводящие воду из горных источников в равнины. Через определённые промежутки эти тоннели соединяются с поверхностью шахтами-колодцами. Найдя такой колодец, путники блаженствовали, освежаясь вкусной холодной водой, от которой трудно было оторваться. Но кахризы встречались не часто, и не так-то легко было их отыскивать.

Так, мучаясь от зноя и постоянной жажды, ехали они вперёд. Перед ослеплёнными ярким солнцем глазами Бесики стояла его родная страна со своими журчащими ручьями, волнующимися нивами, зелёными садами и шумящими лесами.

Как сон, вспоминалась ему ночь, проведённая в башне Агджакальской крепости, небо, усеянное звёздами, тихое потрескивание сверчков и взволнованный шёпот Анны…

— Будешь помнить меня, Бесики?

— Буду помнить вечно! — повторял Бесики.

И вот теперь он ехал по выжженной дороге, дремал в седле и лишь временами раскрывал глаза, чтобы оглядеть окрестность и снова впасть в полусон.

И в дремоте чудились ему башня, небо, усеянное звёздами, и страстный шёпот около самого уха:

— Будешь помнить?

— Да.

— Любишь меня?

— Да.

— Ты спишь?

— Нет, я не сплю! — и Бесики открывал глаза… Куда-то проваливалась башня, снова перед ним желтела опалённая солнцем пустыня, он вздыхал, покачиваясь в седле… И опять тяжело смыкались веки и слышался шёпот Анны.

Так они ехали и ехали вперёд, и не было конца пути. Совет Ираклия — ехать ночью, а днём отдыхать — оказался невыполнимым.

Когда Ереванское ханство осталось позади, настали тёмные, безлунные ночи, дорогу в темноте трудно было искать, а спать под открытым небом, да ещё днём, было невозможно из-за множества ядовитых насекомых и пресмыкающихся. Приходилось останавливаться на отдых в гостиницах или караван-сараях, где можно было накормить лошадей и поспать самим.