Александр Филичкин - На подступах к Сталинграду

Да и неясно было танкистам, стоит ли снова стрелять по высотке и тратить заряды. От своих они сейчас далеко, а когда подойдут интенданты, никому не известно. Никто не хотел остаться без боеприпасов рядом с врагом. Поэтому всё напряжённо застыли и ждали, как дальше будут развиваться события.

Прошла минута, другая. Затем пушка оказалась у всех на виду. Фельдфебели тотчас встрепенулись и решили, что нужно добить батарею. Пока сервоприводы ворочали тяжёлые башни, пока стволы наводились на цель, артиллеристы не стояли без дела и прицелились в танк, стоявший пятым от начала колонны.

– Огонь! – повторил лейтенант и бросился к середине площадки. Вслед за ним отступили наводчики, и только боец со спусковым шнуром в правой руке остался на месте. Прогремел новый выстрел. Отдача толкнула пушку назад. Сошники вырвало из взрыхлённой земли, и орудие откатилось метра на два. Край стального щита пролетел рядом с плечом заряжающего, но, к счастью солдата, его не задел.

Одновременно с советским орудием снизу ударили две короткие пушки. Снаряды врезались в макушку холма, и послышались громкие взрывы. Вспухли два облачка пыли. Часть крутых склонов сдвинулась с места и обрушилась вниз.

Высотку вновь затянуло дымом и гарью, но получившие горький урок фашисты не стали ждать, пока атмосфера очистится. Они не хотели попасть под удары снарядов и продолжали палить из всех уцелевших стволов. Вновь застучали все пулемёты, а воздух наполнился пением пуль.

Пятый танк от начала колонны не смог сделать выстрел. Он получил удар в правый бок. Сперва слегка задымил, а затем загорелся, словно куча иссохшего хвороста. Пятеро panzersoldat не успели покинуть машину. Они свесились из распахнутых люков, как тряпичные куклы, и навечно застыли в нелепейших позах.

Пламя приблизилось к мёртвым фашистам. Слизнуло чёрную форму. Добралось до холодеющих тел и начало пожирать погибшую плоть. К небесам поднялись струи тёмного дыма, а округу заполнила вонь от сгоревшего мяса.

Артиллеристов прижало огнём к плоской вершине. Двигаясь на карачках, они откатили орудие немного назад и без сил упали на землю. Теперь пушкари потеряли своё преимущество, основанное на внезапной атаке. Не могли подойти к краю обрыва. Не могли бить по дороге и жечь бронетехнику фрицев.

Офицер вспомнил о боевом заграждении, сидевшем на соседнем пригорке, и со злостью подумал: «Почему они не стреляют? Неужели сбежали, мерзавцы?»

Всё это время сержант пехотинцев Олег Комаров оставался на месте. Он нахлобучил на голову немецкую каску, которую снял с убитого фрица-разведчика. Осторожно выглядывал из окопа и смотрел за развитием боя. Сначала всё шло просто прекрасно.

Артиллеристы подбивали машины одну за другой. Потом фашисты опомнились. Поняли, откуда стреляют по ним, и дали жестокий отпор. Фрицев оказалось значительно больше. Они знают, где стоит батарея, и не дают пушкарям даже высунуть носа. Скоро офицеры поднимут стрелков. Те перейдут через реку и ударят со всех сторон по холму.

«Один лейтенант да шесть бойцов с «винтарями» долго без нас не продержатся, – рассуждал пехотный сержант. – Мы без них тоже. Нас перебьют из танковых пушек за милую душу. Так что нужно им срочно помочь и отвлечь врагов на себя. Плотность огня по вершине значительно снизится. Пушкари снова возьмутся за дело и покончат с колонной фашистов. Потом разобьют к чёрту этот узенький мост. Тогда, может быть, мы все уцелеем».

Он посмотрел на семёрку солдат, сидевших в глубоком окопе, и приказал:

– Сергей, вставай за «максим». Ты с ним хорошо управляешься. Бери на прицел пулемётчиков, сидящих на ближайшем к нам «Ганомаге», и жди моего приказа. Ты, Константин, – он посмотрел на товарища, раненного в плечо, – не можешь стрелять из винтовки, поэтому будешь подавать ему ленты.

Перевёл взгляд на парней, притащивших три автомата и «MG 34» с коробками патронов, взятыми из коляски фашистских разведчиков. Они уже сняли с себя ненавистную форму и ничем не отличались от прочих бойцов.

«Я показал пацанам, как нужно действовать «ручником», – вспомнил сержант и приказал:

– Николай и Василий, ваша цель – вторая «коробка». Прицепите сошки к трофейной «машинке» и встаньте в левом краю нашей траншеи. Все остальные разберите фашистов между собой и лупите по ним из винтовок. Иначе они перебьют пушкарей, а потом возьмутся за нас.

Командир отделения убедился, что все его поняли. Взял потёртую «мосинку», доставшуюся ему не очень давно. Положил ствол на бруствер и добавил:

– Я стреляю по третьей машине.

Справа и слева послышались голоса пехотинцев:

– Я по четвёртой… по пятой… шестой.

«Остальной пятёрке расчётов мы не сможем никак помешать, – подумал сержант. – Хотя о чём это я? Снайперов среди нас нет. Так что из обычных винтовок мы и этих вряд ли убьём».

Как и другие солдаты, Олег посмотрел на выбранный им «Ганомаг». Увидел, что в открытом сверху кузове стоят два рослых фашиста. Один из них стреляет из «MG 34», закреплённого на кабине машины. Второй подаёт ему ленту. Оба скрыты по пояс стальными бортами.

«Расстояние полкилометра, не меньше, – прикинул сержант. – Далековато, конечно, для непристрелянной «мосинки», но что теперь делать? Нужно палить из того, что есть под рукой».

Он навёл мушку на грудь пулемётчика и стал ждать, пока с этим справятся все пехотинцы. Когда все цели были разобраны и бойцы сообщили, что наконец-то прицелились, он дал команду «Огонь!».

Загрохотали две длинные очереди, и хлопнуло четыре винтовки.

Через секунду послышался голос Сергея:

– Фрицы с первой машины убиты. Беру тех, что сидят на седьмой.

Справа сказал Николай:

– На второй теперь чисто. Беру восьмой транспортёр.

Вместе со всеми Олег тоже нажал на курок. Увидел, как его пуля ударила в борт «Ганомага» и выбила сноп коротеньких искр. Сержант передёрнул затвор. Дал поправку на полметра левее и на пару ладоней вверх. Снова нажал на курок. В этот раз пуля попала фашисту в живот чуть выше пряжки ремня.

Фриц бросил оружие и схватился руками за рану. Затем немного присел. Откинулся на спину и пропал в длинном кузове. Его место занял напарник, стоявший до этого слева. Второй номер оторвал взгляд от вершины холма и пошарил глазами по противоположному берегу. Перевёл глаза на бугор пехотинцев. Заметил вспышки от выстрелов. Нацелил свой пулемёт на новых врагов и надавил на гашетку.

Очередь хлестнула по подошве пригорка. Поднялась метров на пять и ударила поверху траншеи. Пули пробивали горки взрыхлённой земли, насыпанные по краю окопа, и со свистом летели вперёд.

Бойцы с винтовками тотчас упали на дно ходов сообщения. Вместе с ними присели солдаты, что палили из трофейного ручника. Только Сергей, скрытый щитком «станкача», продолжал бить по фашистам. Он снимал одного стрелка за другим, но стоило ему переключиться на другую машину, как раздавался крик офицеров. К опустевшему «Ганомагу» спешили другие фашисты. Вставали на место убитых и открывали огонь.