Николай Задорнов - Война за океан. Том второй

Ночью на вулкане была вспышка, часовые видели, как огонь горел в небе, заметен был зубчатый ровный край жерловины.

– Капитан идет, – сказал артиллерийский прапорщик.

Изылметьев подошел.

– Здорово, братцы!

– Здравия желаем, вашескородие!

– Ну как, оздоровели? Когда приехали? – обратился он к матросам, вновь прибывшим с Паратунки.

Экипаж «Авроры» набирал сил, и понемножку люди возвращались.

– Коров у Завойко не так много, вашескородие, как он говорил, – стал рассказывать артиллерийский кондуктор Петр Минин.

– Но ведь вы все поправились?

– Это мы сами по себе. Куда же, в самом деле, прокормить такую ораву! Мы-то разохотились, но шалишь: лишнего и там не дали.

– Что же ты, лишнего захотел?

– По чашке молока в день на брата – и все! Кому – утром, кому – вечером.

– Не по чашке, а по мутовке прямо, – сказал Егоров, рыжий усатый канонир с бакенбардами.

– Молочная вахта была?

– Истинно, вашескородие!

– Привезли нас в тайгу, и собирай, ребята, лук и корневища, – добавил долговязый Алексей Данилов, – лови сам рыбу!

Капитан считает, что это все хорошие, старательные матросы. На работы их он отпускает, но совсем с фрегата на батарею не отдает. Нижним чинам, судя по их рассказам, и в санатории пришлось рубить лес, расчистить место, чтобы поставить палатки.

– Заодно построили коровник новый Завойко!

– Вот все и выздоровели! – сказал боцман Спылихин. – Ключи горячие, диво, вашескородие!

– Да, ключи действительно здоровые!

Изылметьев сам на ключах купался. Но ему и офицерам отказа и в молоке не было. Капитан поправился и вернулся скоро.

– Теперь бы нам по чарочке, – хитро щурясь, сказал Петр Минин.

Строили бруствер и бревенчатую батарею, ломали и отвозили камни на тачках, подвозили землю, затаскивали орудия, снятые с «Авроры».

– Эта батарея очень страшная, вашескородие! – сказал боцман Спылихин.

В самом деле, на голом мысу, выдавшемся от гряды гор в залив, на камнях под скалой строили укрытие.

– Как он даст ядрами в скалу, – сказал Минин, – все осколки посыплются.

– Не дай бог, – подтвердил Данилов.

– А что вы скажете, прапорщик Можайский? – спросил Изылметьев у молодого артиллерийского офицера.

– Очень невыгодная позиция, – ответил румяный тонкий рослый офицер.

– Да-а… – Изылметьев вытер лысину.

«Верная смерть тому, кто сюда станет. Жаль… Кого сюда? Жребий придется кинуть. Завтра военный совет и будут назначаться командиры батарей».

– Вашескородие, казенный-то магазин съехал ночью с берега, потеха, вон видать отсюда, как он весь развалился. И все запасы открылись! – заговорил Данилов. – А я и не слыхал.

На Бабушке грянул выстрел.

– Тревога?! – воскликнул Пилкин.

– Сигнальщик! – скомандовал капитан и поднял подзорную трубу.

– Есть сигнальщик! – вскочил матрос.

– Что же это? Судно идет? Тревога? – раздались голоса офицеров.

С Бабушки передавали: «С моря идет корвет “Оливуца”». С Сигнального мыса новость немедленно передали в город. Матросы в рабочих рубахах уже принялись кайлить и долбить пешнями скалу, когда подошел вельбот и на батарею поднялся губернатор. Он подозрительно оглядел офицеров, как бы догадываясь, что они что-то обсуждали тут неблагожелательное.

– Идет «Оливуца», ваше превосходительство! – поспешно сказал Изылметьев.

– Да, идет «Оливуца»! – произнес раздосадованный Завойко. – Но с чем она к нам идет? А того никто не знает!

– Вот, Сашенька, ты и дождался! – сказал Пилкин, обращаясь к Максутову.

Александр Петрович с нетерпением поглядывал на «ворота» между скал, где должна была появиться «Оливуца».

– Слава богу! – с мягкой улыбкой ответил он.

Все знали, что Максутов очень сожалел, что не застал брата Дмитрия в Петропавловске.

– А вы знаете, Иван Николаевич, – обратился Завойко к Изылметьеву, помня смущенное выражение лица, которое застал у него, когда явился и, видно, прервал разговор, – что эта батарея историческая?

– Чем же, Василий Степанович?

– Да тем, что перед моим прибытием на Камчатку американские и английские китобои в насмешку над русским флагом высадились тут и разобрали эту батарею на дрова. Да! Так было! Поэтому я не могу ее убрать, а поставлю сюда того, кто прославит эту дровяную батарею подвигами и сотрет это название. Да, были на Камчатке и такие времена, и не удивляйтесь, будьте ласковы. Но они теперь переменились!

– Как же это могло произойти? – спросил Максутов. – А часовые?

– А где были часовые, я спрошу вас! Часового нашли утром связанного, так как дело было ночью. Это произошло при моем предшественнике Ростиславе Григорьевиче Машине, который теперь начальник Астраханского порта, и если желаете знать подробности, то обратитесь к нему и спросите, как это он допустил. Хорошо, что на Каспийском море нет американцев, а то и Астраханский порт разобрали бы на китоварку для котлов.

В воротах появилось парусное судно.

– Депеши генерал-губернатора доходят до меня, как на волах, но на этот раз «Оливуца» быстро обернулась, – воскликнул Завойко. – Видно, губернатор прибыл на устье Амура! Так я знаю, с чем и зачем она идет!

Завойко велел сейчас же убрать людей с батарей, да так, чтобы с судна их не было видно, сел в шлюпку вместе с Губаревым и сам отправился навстречу корвету.

– Так я и знал, – сказал Завойко, прочитав письмо губернатора. – Повторяю вам то, что говорил в первый раз. Путятин – адмирал, а он прячется от войны! Надо «Палладу» прислать сюда и дать тут бой всей эскадрой, а не отнимать у меня «Аврору»! Слышите! – закричал он на командира «Оливуцы». – Молчать! Не смейте мне возражать! Дайте мне суда Японской экспедиции! И вы увидите, как я встречу врага. А с меня требуют «Аврору», а взамен дают вашу «Оливуцу». Но «Аврора» не выйдет! На ней нет команды, все больные, лечатся на Паратунке на целебных ключах! А по уставу Петра Великого нельзя отпускать в военное время в море военное судно, не укомплектованное обученной командой. Где же я возьму команду? Видите – порт пуст! Где люди? Я вас спрашиваю, извольте отвечать! Так я и напишу губернатору ответ, и вы извольте с рассветом немедленно отправляться. Да приказываю вам команду свою на берег не списывать, так как у вас могут быть больные, о чем я получил рапорт еще в позапрошлом году. И нечего вашим людям делать на берегу. Утром вы получите приказ. А пока прошу вас и всех господ офицеров вечером ко мне на обед. И это насмешка – просить у меня «Аврору», да чтоб еще я и «Оливуцу» возвратил.

– Но мне велено…

– А я вам приказываю и не заикаться и согласиться. Иначе погубите себя, если не объясните генералу, что команды «Авроры» не существует.

– И еще… Прибыл в ваше распоряжение лейтенант Гаврилов. Он не совсем здоров.