Валериан Торниус - Вольфганг Амадей. Моцарт

Этому быстро разбогатевшему благодетелю принадлежит чудесное имение недалеко от городских ворот Вены, с красивым садом, где стоят поросшие дёрном скамьи и за живой изгородью — настоящий летний театр. Месмер слышал Вольферля у князя Голицына, а так как сам выдаёт себя за знатока и ценителя музыки, то предложил Вольфгангу за весьма солидный гонорар написать немецкий зингшпиль для своей летней сцены. Видели бы Вы Вольфганга при этом известии: от радости он чуть не до потолка подпрыгнул!

«Вот это заказ по мне! — воскликнул он, торжествуя. — Теперь они увидят, чему я научился!»

И сразу протянул мне исписанную до последней страницы рукой добряка Шахтнера толстую тетрадь. В ней был обработанный им, Шахтнером, перевод текста либретто популярной в Париже оперетты-пародии «Les amours de Bastien et Bastienne» [53] «Любовь Бастьена и Бастьенны» (фр.). . Если мне не изменяет память, не прошло и трёх недель, как партитура была готова. На мой вопрос, как ему удалось так быстро закончить большую работу, он ответил: «О-о, это было вовсе не трудно. У меня до сих пор звучат в ушах мелодии песен, которые распевали уличные певцы перед парижскими кофейнями; и меня уже тогда так и подмывало написать что-нибудь похожее, но на немецкие слова».

И это ему удалось. Несколько дней назад, чудесным осенним вечером, он показал нам эту историю ревнивых пастуха и пастушки в имении Месмера «Буэн Ретиро». После моего беглого знакомства с «Притворной пастушкой» я никак не ожидал, что арии и дуэты окажутся настолько пленительно-ласковыми — они имеют все шансы обрести популярность.

Как славно было бы, если бы Вы присутствовали при этом и своими глазами видели, как темпераментно мальчик-дирижёр со свёрнутыми в трубку нотами руководил небольшим оркестром, сидевшим в увитой плющом беседке — Ваше сердце сжималось бы от радости, как и моё.

Одно для меня несомненно: эта прелестная музыкальная пастораль может положить многообещающее начало новому лёгкому жанру в нашем оперном репертуаре, и я совершенно уверен, что новый немецкий Перголези [54] Перголези Джованни Баттиста (1710—1736) — итальянский композитор, один из виднейших представителей неаполитанской оперной школы. Создал более 10 опер, ряд ораторий, кантат, церковных произведений. Его опера «Служанка-госпожа» положила начало расцвету оперы-буффа в Италии. , имя которого Вольфганг Амадей Моцарт, ещё не раз одарит нас удивительными сюрпризами в этой области.

Вот видите, любезнейшая подруга, после многих невесёлых историй мне всё же удалось Вас порадовать.

Я заканчиваю письмо в надежде, что Вы не будете на меня в обиде за долгое молчание.

Остаюсь преданный Вам

Игнац фон Вальдштеттен».

Графиня Шлик сложила письмо и с некоторой грустью в голосе спросила:

— Ну, что скажешь, Ангелика?

— Письмо Вальдштеттена меня не удивило. В глубине души я давно опасалась, как бы на это стремительно взошедшее музыкальное созвездие не набежали тучи. Похоже, сам Вольферль воспринимает это не столь болезненно, как его отец. Он обладает свойственной юности уверенностью в себе, и это очень хорошо. В свою звезду надо верить! Терниев настоящему художнику не избежать, но я не сомневаюсь, что композитор Моцарт когда-нибудь затмит своим сиянием Моцарта-исполнителя.

Когда Леопольд Моцарт по возвращении из Вены наносит свой первый визит архиепископу — на сей раз в сопровождении сына, — его вопреки всем предсказаниям встречают в высшей степени любезно. В словах князя церкви звучат искренняя благожелательность и сожаления по поводу серьёзных ударов судьбы, о которых ему хорошо известно из писем брата и письма графини ван Эйк своему отцу, главному казначею. Упомянув об опере, не поставленной на сцене из-за чьих-то происков, он говорит, что желал бы доставить композитору удовольствие и поставить её в Зальцбурге, если Лолли и Гайдн сочтут её удачной, и образованный Вольфганг говорит:

— О-о, это было бы чудесно! Музыка, правда, звучит у меня в ушах, но как хотелось бы услышать её в исполнении настоящих певцов и оркестра — тогда бы я понял, чего в ней не хватает.

— Ну, тогда каждый из нас кое-что получит: ты чему-то научишься, а я услышу что-то новенькое. — И архиепископ треплет его по плечу. — Я рад, — обращается он к отцу, — что, несмотря на все успехи, мальчик сохранил свою детскую природу. Сколько тебе лет?

— Скоро сравняется четырнадцать.

— Выходит, ты уже восемь лет выступаешь как музыкант. А что ты за это время сочинил?

— Десять опусов для клавира, семнадцать сонат для клавира и скрипки, сонату для четырёх рук, шесть дивертисментов, серенаду, девять симфоний для оркестра, одну кирию [55] Кирия — католическое песнопение, начальный раздел мессы. , три церковных сонаты для двух скрипок, баса и органа, оркестровую кантату, одну обедню и четыре оперы.

— Это весьма и весьма похвально. Если ты и впредь будешь трудиться так плодотворно, то ты ещё превзойдёшь Чести [56] Чести Марк Антонио (наст, имя Пьетро) (1623—1669) — итальянский композитор, певец и капельмейстер. Один из крупнейших оперных композиторов XVII в. , который, по слухам, написал сто пятьдесят опер.

Обратившись к отцу, он сообщает, что намерен и в будущем предоставлять ему отпуск для концертных поездок, не выплачивая ему, правда, содержания за это время; в данном случае он намерен сделать исключение из правил ввиду болезней детей и других неожиданных осложнений.

— Ваша княжеская милость, можете быть уверены, что я буду строго придерживаться ваших предписаний.

— Вы как будто предполагаете вскоре вновь покинуть нас?

— В ближайшее время — нет. Но Италия до сих пор для нас terra incognita [57] Неизвестная страна (ит.). , и мне хотелось бы познакомить с нею моего сына — для его же пользы.

— Италия! Страна музыки! Конечно, он обязательно должен там побывать. Готов предположить, что и там его ждёт успех. Но о пользе вы верно заметили: в музыке итальянцы намного опережают нас, немцев, и нашим композиторам есть чему у них поучиться. — Архиепископ с улыбкой смотрит на Вольфганга и спрашивает: — Рапа italiano? [58] Говоришь по-итальянски? (ит.).

— Un росо, Monsignore! Ма voglio quecta lingua cosi bene parlare come quisto italiano [59] Немного, монсеньор! Мне хотелось бы так же хорошо говорить на этом языке, как и сами итальянцы (ит.). .

— Я с раннего детства настаивал на том, чтобы мальчик учил итальянский, — добавляет отец. — Тонкости языка ему пока незнакомы. Но, думаю, оказавшись в стране, он их постигнет.