Александр Сегень - Тимур. Тамерлан

Конечно, ни к какому врачеванию Маулана Задэ был не способен, но был весьма способен к внушению. Он осмотрел больного, метавшегося в жару, и многозначительно сообщил десятнику, что ему надобно приготовить лекарства. Сказал ещё, что болезнь тяжёлая, но при помощи продолжительного и правильного лечения брата можно спасти.

— Спаси его, святой человек!

Маулана Задэ обещал, но сказал, что ему понадобится часто бывать здесь, на территории лагеря, на что получил заверение, что в этом ему не будет препон.

Новоиспечённый врач отправился к ближайшему меловому обрыву, чтобы наскрести в свою баклажку лекарства, а потом к ручью, чтобы это лекарство развести. В это время к лагерю наконец подполз обоз со стенобитными машинами, что вызвало взрыв ликования среди осаждающих.

Следующее утро принесло Хуссейну новый прилив тоски в сердце.

Опять никаких сведений о том, что справедливое возмездие настигло хромого разбойника.

К стенам ползут какие-то приземистые, деревянные гады непонятного и угрожающего вида. Хуссейн знал, что дальних их предков завёз в эти места ещё Чингисхан и с их помощью превратил в пыль пустыни все имевшиеся в Мавераннахре крепости.

— Сжечь их! — приказал Хуссейн.

Первая реакция человека, который не знает, что делать с надвигающейся опасностью. Хуссейн почти физически ощущал, как беззащитны его только что сложенные стены перед угрюмой силой этих жутких механизмов.

Конечно, его приказание попытались выполнить. И конечно, ничего из этого не получилось.

— Они всё время поливают их водой, — сказал глава лучников Карабек.

— Так убейте тех, кто носит воду!

Это была правильная мысль. Если перестать смачивать деревянные брусья, из которых были изготовлены стенобитные машины, то под палящим солнцем они очень скоро превратятся в отличное топливо.

Второе приказание было выполнить ещё труднее, чем первое. Носильщиков прикрывали большими щитами, и до них было ещё дальше, чем до самих машин.

Что оставалось правителю Балха? Грызть в ярости усы и бессильно наблюдать, как неуклонно, хотя и медленно подползают к его городу губители городов.

Стенобитные монстры ещё только примерялись к каменным преградам, которые им предстояло сокрушить, а Маулана Задэ вовсю трудился у стены меловой. Осколком камня он истолок в мелкую пыль добытый мел, развёл его водой, добавил сок нескольких кизиловых ягод для цвета и вкуса. Он правильно рассудил, что нужно изготовить лекарство, которое не окажет на организм больного никакого действия, сколь долго его ни принимай, а за время лечения можно будет осмотреться и что-нибудь придумать.

Маулана Задэ начало везти: приготовленное им питьё, против всех ожиданий, принесло больному некоторое облегчение. Сыграла, видимо, здесь свою роль и способность сербедара воздействовать на человеческую психику. Он сказал больному, что ему сейчас станет немного полегче, и тот стал считать, что действительно наступает улучшение.

Как бы там ни было, авторитет святого дервиша в глазах братолюбивого десятника вырос ещё выше. Теперь он доверял ему беспредельно. Кроме того, с началом активных боевых действий под стенами Балха в лагере стало меньше строгостей. Пару раз дервишу, сделавшему вид, что он находится в состоянии непреодолимой задумчивости, удавалось забредать довольно далеко в глубь его. Он неплохо стал ориентироваться на его пространствах, помимо этого примелькалась его фигура и перестала вызывать немедленное подозрение у стоящих повсюду стражников.

Больной доедал уже вторую горсть измельчённого мела, когда стало известно, что сделана первая пробоина в городской стене. Предстоял решительный штурм. Маулана Задэ сидел, склонившись над больным.

Десятник торопливо перепоясывался мечом, пристраивал на голове металлическую шапку.

Находившийся в обычном своём полубредовом состоянии больной захотел попрощаться с братом перед сражением, попытался приподняться, опираясь на плечо дервиша. Но слабая рука промахнулась и вместо плеча зацепила бороду лекаря. Борода же, как известно, была у Маулана Задэ накладная, она начала сползать, что вызвало сильное удивление лежащего. Удивление проявилось сдавленным криком ужаса. Скорей всего, несчастный даже не понял, в чём дело, ему просто показалось, что он сходит с ума, мир разваливается на глазах и отовсюду наползают призраки, рождённые небытием. Но так или иначе, он вскрикнул. И затих навеки, ибо опытная рука поддельного врача тут же воткнула ему в сердце кинжал, предназначавшийся для персоны более значительной.

— Что с тобой, Саид? — поинтересовался брат, которого не мог не испугать этот сдавленный вопль.

Маулана Задэ принимал решения мгновенно.

— Саид умер, — сказал он не оборачиваясь.

— Как это — умер?

— А вот так!

С этими словами Маулана Задэ вырвал кинжал из сердца Саида и вонзил кинжал в сердце десятника, умудрившись попасть точно между пластинами панциря. Кровавые струи из двух тел хлестнули как плетьми по стенам шатра.

Ему не хотелось, чтобы события принимали такой поворот, но раз уж жизнь вмешивается слепым случаем в происходящие события, глупо ей не подчиниться.

Что делать дальше?

Борода пришла в негодность и навеки застыла в коченеющей руке любителя мела с кизилом. Без бороды нельзя — дервишей безбородых не бывает.

Маулана Задэ присел на корточки и стал расстёгивать пояс десятника.

В это время в стенном проломе, заполненном пылью и человеческими криками, началась сеча. Сражались только пешие, потому что кони в этом каменном месиве способны были только переломать себе ноги.

Люди Хуссейна загодя готовились к неприятному событию — обрушению стены, но есть на свете, вещи, к которым подготовиться невозможно. К тому же сказывалось и то, что своих воинов Тимур учил давно и подробно тому, как следует вести себя при взятии крепостей, и специальные лестницы были у них наготове. Теперь защитники Балха могли рассчитывать только на численность и героизм воинов. Но ни в численности, ни в героизме они нападавших не превосходили.

Постепенно люди Хуссейна были вытеснены из провала и попытались задержаться на сооружённом здесь временном укреплении. Хуссейн велел их возвести напротив тех мест в городской стене, которые подвергались атакам стенобитных машин.

На некоторое время можно было признать предусмотрительность Хуссейна оправданной. Наступление замедлилось. Не приносящая никому решительного успеха сеча кипела на небольшом пятачке, уже заваленном трупами и телами раненых.

Ножом десятника Маулана Задэ осторожно распорол заднюю стенку палатки, выходившую к коновязи, выглянул, осмотрелся. Никого. Разорвал плотное полотно сверху донизу и выбрался наружу, придерживая рукой высокую металлическую шапку.