Александр Сегень - Тимур. Тамерлан

В лагере было пустынно, только кое-где дымились кострища да мелькали голые по пояс кашевары, суетящиеся возле своих котлов.

Неторопливым шагом Маулана Задэ направился в том направлении, где, по его расчёту, должен был находиться шатёр Тимура. Никто не обращал на него внимания, ибо почти некому было его обращать. Армия занята была штурмом. Что ж, видимо, во время решающей атаки полководец уязвим более всего. Такая мысль мелькнула в голове сербедара. Впрочем, только в том случае, если он остался в лагере. На это можно было надеяться, потому что давно уже было известно — эмир не любитель мчаться при первой возможности в самую гущу боя.

Перепрыгнув через узкий, почти пересохший ручеёк, обогнув большие арбы, груженные мешками, Маулана Задэ остановился. Вздохнул несколько раз, заставляя своё сердце биться ровнее. Кажется, он у цели.

Перед его глазами раскинулись шатры, крытые шёлком, богато украшенные кибитки. Здесь было значительно больше народа, чем на остальной территории лагеря. Несомненно, это было место, облюбованное батырами и нойонами Тимура.

Можно ли вторгаться сюда простому десятнику? Маулана Задэ этого не знал. Поэтому решил вести себя ещё осторожнее, причём он понимал, что в этом опасно переусердствовать — скрытное поведение бросается в глаза не меньше, чем буйное.

Он подошёл к ближайшей арбе и прислонился к ней с таким видом, будто он кого-то ждёт. Рядом шла какая-то своя жизнь. Пробежал здоровый парень с седлом на плече. Брадобрей вышел из шатра, неся таз с мыльной водой, нукеры провели одну за другой двух рассёдланных арабских лошадей, седые стражники препираются из-за того, что... Маулана Задэ выглянул из-за своей арбы и оцепенел. Почти прямо перед его глазами была спина богато расшитого бухарского халата. Сапоги красного сафьяна. Шапка с собольим хвостом. Человек этот появился из того же шатра, из которого только что вышел брадобрей.

Стоит, оглаживает лицо.

Маулана Задэ боялся пошевелиться, боялся дышать. Если это кто-то из приближённых Тимура, то, повернувшись, он сразу же его узнает.

Только бы не обернулся.

Не обернулся. Пошёл в сторону конюхов, которые...

Не важно, что делают эти конюхи.

Важно то, как он пошёл. Сильно припадая на одну ногу. Да и рука, если присмотреться, согнута не совсем нормально.

«Неужели удача!» — мелькнуло в голове.

Сила и слава твоя, Аллах!

Всего секунду медлил сербедар и тут же скользнул вслед за хромцом, вытаскивая кинжал из-за пояса. Покачивающаяся спина быстро приближалась. Краем глаза Маулана Задэ увидел стоящих у соседнего шатра стражников и услышал их испуганные крики. Злорадно подумал — поздно!

Пусть теперь кричат и делают всё, что хотят. Поздно! Поздно! Поздно!

Хромец стал оборачиваться, но и это движение запоздало. Лезвие с тугим сочным звуком вошло ему под лопатку.

Рухнул второй кусок стены. Значительно больший, чем первый. Дух защитников Балха, слегка воспрянувший после того, как им удалось сдержать натиск воинов Тимура в первом проломе, пал окончательно. Началось беспорядочное бегство. Не только вооружённые наспех копьями строители и горожане предпочли спасать свою жизнь, чем гибнуть во славу своего эмира, И бывалые воители, прошедшие с Хуссейном не одну военную дорогу, дрогнули.

Одно было спасение — цитадель.

Там и укрылся Хуссейн со своими родственниками, приближёнными телохранителями и четырьмя сотнями самых отборных воинов.

Проехав по всему городу, Тимур свернул к дворцу. Его сопровождали Кейхосроу, Мансур и Курбан Дарваза. Следом скакало с полсотни нукеров.

Город был наводнён воинами самаркандского эмира, и в нем происходило то, что обычно происходит в городе, только что взятом штурмом: грабежи, резня и прочие безобразия. Причём не только с соизволения эмира, но и по прямому настоянию. Пусть все узнают, как впредь будет поступать правитель Мавераннахра с теми, кто захочет противиться его власти.

Ворота дворца были распахнуты, всё огромное здание было охвачено смятением, хотя никто из победителей внутрь ещё не проникал. Все понимали, что это законная добыча эмира.

Тимуру помогли сойти с коня, и он, как легко догадаться, сильно припадая на правую ногу, направился ко входу. Обгоняя его, два десятка нукеров бросились туда же, на всякий случай оглядываясь, не грозит ли откуда-нибудь опасность их повелителю.

Несмотря на своё увечье, Тимур шёл быстро. Ни на что вокруг, казалось, не обращая внимания. Ни резные, украшенные перламутровыми выкладками двери, ни фонтаны, бьющие из огромных перламутровых ваз, ни золотые хвостатые рыбки в бассейнах, окружающих эти фонтаны, ни белые витые решётки, оплетённые горным плющом, не привлекли его внимания. Ещё меньше, чем предметы, занимали его попадавшиеся по дороге люди, тем более что все они лежали ниц на полу, касаясь лбами холодных каменных плит.

Создавая немало шума железом своих панцирей и железными же подковами сапог, впереди и вокруг него топали его оруженосцы с обнажёнными саблями в руках. Они пинками расшвыривали тех, кто выражал свою покорность новому повелителю, лёжа посреди дороги.

Тимур бывал в этом дворце всего один раз, но этого оказалось достаточно, чтобы прекрасно в нем ориентироваться. После того как эмир сделал два поворота в своём движении, можно было с уверенностью сказать, что движется он не куда-нибудь, а в сторону гарема.

Вот наконец и его двери. Чем обычно встречали в те времена эти отделения дворца своих повелителей? Запахом сладких ширазских духов и криками попугаев. Восточные женщины, тем более собранные в большом количестве вместе, не могут обходиться без болтовни этих птиц. Когда только они находят время их слушать, если и сами любят поговорить.

Двери сераля оказались запертыми.

Телохранители, бежавшие первыми, остановились перед ними в некоторой нерешительности. Любой нукер с детства был приучен почитать жён своего господина. И вообще любого господина.

— Ну что же вы! — негромко сказал Тимур и сделал знак, который можно было истолковать только таким образом: «Ломайте!»

Эти двери оказали Тимуру ещё меньше сопротивления, чем стены Балха. И вот он, морщась от сильного Запаха духов и воплей цветастых птиц, входит внутрь. Первое, что он там увидел, были не женщины, а пятеро стоящих шеренгою, согнувшись в низком поклоне, мужчин. Когда они разогнулись, эмир увидел мягкие, безбородые лица с жабьими ртами, оплывшие плечи. На головах у них были синие чалмы с серебряными украшениями. Одеты все пятеро были в длинные синие халаты с белыми восьмиугольными звёздами.

Евнухи.

— Кто старший из вас? — не стараясь скрыть свою брезгливость, спросил Тимур.