Александр Сегень - Тимур. Тамерлан

Откровенно говоря, Тимур недоумевал. Зачем чагатайскому хану нужно было отдавать ярлык на управление ему, местному батыру, если он собирался приставить к нему такого помощника? Не мог хан не понимать, что наносит правителю оскорбление и тем самым приобретает в нем будущего врага.

Случай помог Тимуру во всём разобраться.

Охотился он как-то к северу от Кеша, и Мансур, с тремя всадниками загонявший ланей, прискакал к нему, таща на аркане какого-то человека.

— Пытался сбежать от нас, когда мы его окликнули, — объяснил Мансур.

Человек был примечательный. По виду, несомненно, туркмен. Красная борода, бритая голова и рваная ноздря. Впрочем, рваная ноздря — отличие не племенное, а индивидуальное. Мансур ударом плётки заставил его встать на колени, но и стоя на коленях, непонятный пленник сумел сохранить независимую позу.

— Кто ты? — спросил Тимур по-чагатайски [19] ...по-чагатайски... — В основе чагатайского языка — древнеузбекский литературный язык. , но ответа не получил. Тогда он повторил вопрос по-фарсидски [20] ...по-фарсидски... — Фарсидский язык (от Фарси — область в Персии, современный Иран) — литературный персидский язык, сложившийся в X веке. . На всякий случай повторил, потому что понял, что туркмен ничего не скажет, хотя бы вопрошал его голос небесных труб.

— Обыщите его, — приказал Тимур.

За пазухой халата была обнаружена меховая шапка с красным околышем. Это был головной убор гонца в Чагатайском ханстве.

— Эта шапка была у него на голове, когда вы его увидели? — спросил Тимур у своих нукеров.

— Нет. Когда мы за ним погнались, на голове у него была обычная туркменская шапка. Потерялась, когда мы волокли его сюда.

— Обыскивайте дальше, у него должно быть письмо.

Письмо действительно отыскалось, было зашито в полу халата.

— Кому ты вёз его? И что в нем написано?

Гонец молчал.

Тимур знал, что секретные послания обычно составляются в виде иносказаний. «Надо будет обратиться к Шемс ад-Дин Кулару», — подумал он. — Во-первых, он грамотен, во-вторых, он умён, он поможет добраться до смысла, заключённого в этом письме». Сам правитель не умел ни писать, ни читать и не научился этому искусству до конца своих дней.

— Ты напрасно молчишь. И без твоих ответов я почти всё понял. Ты тайный гонец. Свою шапку ты должен был надеть, только переправившись через реку Сыр. Там тебе как гонцу ханского двора оказано было бы полное содействие. Ты скачешь в кочевую ставку Токлуг Тимура. Да? Почему ты всё ещё молчишь? Я ведь угадал, правда?

Повинуясь незаметному жесту Тимура, сзади к туркмену подошёл один из нукеров и накинул тому на шею тонкую удавку. Так бескровно убивали по степному обычаю. Став полуосёдлым мусульманином, сын Тарагая оставил не все степные привычки.

— Навряд ли ты так таился бы, везя послание самому Токлуг Тимуру. Чего может бояться гонец властителя чагатаев на землях Чагатайского улуса?

Удавка начала затягиваться.

— Ты вёз это послание тому, кто не хотел бы, чтобы хан узнал о нём. Кто этот человек? Скажи мне, и я отпущу тебя. Ты ведь знаешь меня — я Тимур, сын Тарагая. Любой в Кеше скажет, что моё слово твёрдо.

Лицо туркмена стало наливаться кровью. Но он молчал.

— Прежде чем ты умрёшь, я докажу тебе, что ты умираешь зря. Я назову тебе имя того, к кому ты тайно пробирался. Имя отправителя угадать нетрудно — это сотник Баскумча.

Туркмен сдавленно захрипел, но хрип этот не был похож на согласие говорить.

— Только один человек во всём улусе может осмелиться самостоятельно вести дела, не опасаясь гнева Токлуг Тимура. Это его старший сын Ильяс-Ходжа.

И даже после этого туркмен остался нем. Не повёл он бровью, не дёрнул рваной ноздрей, чтобы подтвердить услышанное.

Тимур сделал знак, и удавка была ослаблена. Испытуемый рухнул на песок.

— Ты выказал мужество и благородство. Я не убью тебя. Я даже отпущу тебя.

Туркмен корчился на песке, шумно дыша.

— Ты дал слово Баскумче, что никто не узнает, кому адресовано послание, хотя бы тебе пришлось подвергнуться пыткам и сгинуть. Жаль, что столько усердия поставлено на службу столь ничтожным людям и столь ничтожным целям. Но, как уже было сказано, я тебя отпущу. И возьму с тебя той же монетой, что и Баскумча. Ты пообещаешь мне, что сотник не узнает, к кому попало письмо, адресованное Ильяс-Ходже.

Гонец с трудом поднялся на корточки. Из глаз его текли слёзы. Но не благодарности, а преодолённого мучения. Из ноздрей струилась кровь.

— Ты обещаешь мне то, о чём я сказал?

Истекающая кровью и влагой голова молча кивнула.

Тимур развернул коня и крикнул своим нукерам:

— Мы возвращаемся.

Выяснив, кто стоит за сотником Баскумчой, Тимур понял, что нынешнее его положение недолговечно. Скоро, очень скоро настанет день, когда ему надолго придётся расстаться с родным городом. Предвестником этого расставания стала смерть отца. Он скончался ранним весенним утром во дворе своего дома: сидел, завернувшись в верблюжье одеяло на берегу арыка. Такое было впечатление, что он просто замер, вдыхая смешанный запах набухающих почек и таинственные ароматы тающего в предгорьях снега.

Единственным, кто связывал Тимура с Кешем, остался шейх Шемс ад-Дин Кулар, но и он всё более перемещался из мира реального в мир своего отшельнического воображения. Сестра его тоже умерла, и в доме постоянно жила довольно большая и чрезвычайно беспокойная компания шиитских [21] ...компания шиитских дервишей, — Шииты и сунниты — мусульмане, приверженцы двух основных религиозных направлений в исламе. Сунниты наряду с Кораном признают «священное предание» — сунну. Шииты отвергают сунну и следуют другому «священному преданию» — ахбару, считая пророком Али — зятя Мухаммеда. дервишей. По утрам они бродили по городскому рынку с деревянными мисками в руках, вытребывая подаяния, а вечерами усаживались у ног уважаемого учителя и часами внимали его рассказам и толкованиям Корана.

Шейх не отказывал Тимуру в совете и духовной поддержке, но тот чувствовал, что старика больше греет общество его духовных последователей и почитателей.

Старость не всегда дарует мудрость.

Не переставая любить и уважать старика, Тимур начинал догадываться, что в своих будущих делах навряд ли сможет на него по-настоящему положиться.

Осознав это, однажды на рассвете Тимур перевёз свою жену вместе с сыновьями Джехангиром и Омаром из отцовского дома в свою полевую ставку.

Шаг этот послужил толчком к развитию событий.

Баскумча на следующий же день узнал о неожиданном перемещении семейства. К шатру Тимура явился посланник чагатайского сотника и сказал, что ему велено узнать, почему правитель решил, что его сыновьям пронизывающий ветер предгорий полезнее, чем тёплый воздух городского дома. На что Тимур ответил, что ему вопрос этот кажется странным. Ибо кому, как не степному батыру Баскумче, знать, что скачка в чистом поле здоровее сидения взаперти.