Иван Жигалов - Командарм Дыбенко [Повести]

Как только отошел миноносец «Громящий», в Адмиралтейство пошла шифровка: контр-адмирал Зеленой предупреждал Дудорова, что председатель ЦКБФ везет в столицу новую резолюцию недоверия правительству…

Почти одновременно с «Громящим» прибыл в Петроград и встал у Английской набережной эсминец «Молодецкий». С него сошел Вердеревский.

Набережная и прилегающие к ней улицы были оцеплены солдатами и юнкерами.

Дальнейшие события, развивались стремительно. Вердеревского оттеснила группа юнкеров, остальные окружили моряков, прижали к стоявшему грузовику и, орудуя прикладами винтовок, браня и угрожая, силой заставили их лезть в кузов; у Зимнего дворца машина остановилась, молоденький прапорщик проворно выпрыгнул из кабины водителя и, придерживая шашку, побежал в подъезд, быстро вернулся, на ходу выкрикивая:

— В «Кресты»! Живо! — А сам забрался в кабину.

Ехали по знакомым улицам Выборгской стороны. Здесь вместе с рабочими Металлического завода Дыбенко восторженно приветствовал Февральскую революцию, радовался, что наконец-то наступит желанная пора свободы, братства, справедливости. В первый же день восставшие выборжцы освободили тогда из «Крестов» политических узников. Машину кидало из стороны в сторону. На душе было тяжело. Почему-то вспомнились слова отца: «Нет на земле счастья, и искать его нечего». А мама говорила совсем другое: «Чего, Павлуша, не поищешь, того не сыщешь». Дыбенко тряхнул головой: «Найдем мы то заветное счастье!»

…Дурная слава шла о тюрьме на Арсенальной набережной — двух крестообразных зданиях, обнесенных высокой каменной стеной. Дыбенко невесело улыбнулся: «Русские цари держали в „Крестах“ своих политических противников, а Временное правительство бросает сюда нас, революционных моряков…»

Выкрашенные в мрачный черный цвет железные ворота распахнулись, юнкера остервенело заработали прикладами.

Вердеревского арестовали за невыполнение приказа Временного правительства о потоплении революционных кораблей и разглашение секретных шифрограмм. Подержали недолго под стражей и назначили морским министром. Командующим Балтийским флотом стал контр-адмирал А. В. Раз-возов — ярый сторонник старых порядков на флоте.

А где же делегация Ховрина? Прождав весь день, 5 июля поздно вечером балтийцы наконец попали на заседание ВЦИК, которое вел меньшевик Чхеидзе. С погромной речью выступал «специалист» по флотским делам меньшевик Войтинский. Он утверждал, будто председатель Центробалта Дыбенко ввел в заблуждение матросов, натравливает их на Временное правительство. На трибуну поднялся Ховрин, зачитал резолюции и передал их Чхеидзе. В зале стоял невероятный гвалт, депутаты угрожающе кричали, свистели. Чхеидзе объявил перерыв, пообещав обсудить резолюции балтийцев завтра. Это была заведомая ложь, ибо ужо состоялся сговор эсеро-меньшевистского ВЦИК и Временного правительства о наступлении на большевиков.

При выходе из Таврического дворца юнкера арестовали весь состав первой делегации балтийцев. Ховрин и его товарищи ночь на 6 июля провели в «Крестах»…

Теперь обе делегации Центробалта находились под одной тюремной крышей. Арестованные прибывали и прибывали… Так Временное правительство расправлялось с большевиками.

Июльский кризис ликвидировал в стране двоевластие. Советы превратились в придаток реакционного буржуазного правительства, а его пособниками стали руководившие Советами меньшевики и эсеры. Окончился этап мирного развития революции. На повестке дня встал вопрос о вооруженной борьбе трудящихся за власть.

Большевистская партия вынуждена была уйти в подполье…

7 июля Керенский издал приказ, в котором объявлял моряков-кронштадтцев, экипажи «Республики» и «Петропавловска» «изменниками родины и революции», врагами народа. Всю вину за «беспорядки» в Главной базе министр сваливал на Центробалт и его председателя Дыбенко. Командирам кораблей предписывалось «немедленно изъять из своей среды подозрительных лиц, призывавших к неповиновению Временному правительству и агитировавших против наступления», арестовать их и доставить в Петроград, а командирам «Республики», «Петропавловска» и «Славы» в 24 часа выдать зачинщиков.

В первые июльские дни Керенский подписал сотни приказов, строгих указаний, распоряжений, требовал расправляться с большевиками. Усердствовали и помощник морского министра Дудоров, а также только что назначенный командующим флотом Балтийского моря, новоиспеченный контр-адмирал Развозов, командовавший до этого 2-м дивизионом эсминцев. Выполняя приказания Керенского, они закрыли газеты «Волна», «Голос правды», «Утро правды» и «Киир» («Луч»), арестовали редакторов.

Упрятав в тюрьму флотских большевиков, Керенский распустил Центробалт и назначил новые выборы. По его же приказу Дыбенко заточили в одиночную камеру, сырую, грязную: пять шагов в длину и четыре в ширину; стол — металлическая доска, намертво приделанная к стене, койка, которую днем тюремщик заваливал и вешал на нее огромный замок, умывальник, параша… Свет еле-еле проникал через зарешеченное маленькое оконце под самым потолком.

В бессильной злобе ходил Дыбенко из угла в угол; тело ныло, особенно правое плечо, еще в грузовике юнкер крепко саданул прикладом, пригрозил: «Пристрелю, сволочь, если будешь двигаться». А ведь мог убить.

Дверь камеры отворилась. Пожилой мрачноватый рыжебородый солдат молча поставил миску на железный стол и вышел. Дыбенко забарабанил в окованную железом дверь. Открылся глазок.

— Забери помои! И больше не приноси.

На шестые сутки Дыбенко заболел, его поместили в лазарет, переполненный уголовниками.

Здоровье восстановилось. 18 июля его перевели в камеру по соседству с Антоновым-Овсеенко. Тот первый дал о себе знать. Азбуку перестукивания Владимир Александрович изучал еще в царских тюрьмах, а Дыбенко этой науке обучил Охота.

«Дело Дыбенко» вел известный на Балтике морской следователь Фелицын, человек уже немолодой, с арбузообразной головой, толстым носом, отвислой нижней губой и маленькими, быстро бегающими глазками. Ремесло свое он знал. Еще в 1905 и 1906 годах ему доверили «дела» главных участников кронштадтских восстаний. На этот раз поручили вести дело важного политического преступника — председателя Центробалта.

Допросы Фелицын вел скрупулезно, дотошно. В чем только Павел Дыбенко не обвинялся: и в государственной измене, и в разглашении военных и государственных тайн, в организации мятежа против существующей власти — Временного правительства, шпионаже в пользу Германии, в сопротивлении властям при аресте… Все шло к тому, чтобы суд вынес председателю Центробалта смертный приговор…