Сергей Семанов - Крымская война

Тем Не менее из наметившегося сближения с Францией русской дипломатии вскоре же удалось извлечь непосредственную выгоду. Летом 1858 года в Париже была созвана международная конференция для определения государственного устройства Дунайских княжеств. Россия стояла за их объединение. В Петербурге рассчитывали получить в новом государстве опору для упрочения своего влияния на Балканах. Благодаря поддержке Франции русскому представителю на конференции Киселёву удалось преодолеть сопротивление Англии и Австрии и добиться признания «Соединённых княжеств Молдавии и Валахии» в качестве отдельной державы.

Тут необходимы пояснения: вскоре после Парижской конференции произошло фактическое слияние обоих княжеств в одно государство — Румынию. Турция, поддержанная Австрией и Англией, начала готовиться к наступлению против молодого государства. Чтобы предупредить интервенцию, Горчаков заявил о намерении правительства России выступить в защиту Румынии. Он писал Киселёву в начале 1859 года, что никакая интервенция в Румынию недопустима. В Вене и Константинополе вынуждены были отступить. В 1858—1859 годах французская дипломатия оказала также содействие выступлению России в защиту Черногории и Сербии от посягательств Турции и Австрии. Это очень повысило традиционный авторитет России среди западных славян и в православной Греции.

В начале декабря 1858 года в Петербург прибыл с совершенно секретной миссией личный представитель французского императора Ле Нури для заключения франко-русского союза. Переговоры с ним вёл Горчаков. Позже министр иностранных дел представил Александру II доклад, в котором дал тонкий анализ подлинных целей французской политики. Наполеон предлагал России выступить против Австрии, обещая взамен Галицию и неопределённую гарантию содействовать отмене Парижского трактата.

Предложение казалось заманчивым, но война потребовала бы от России большого напряжения сил. Горчаков решительно заключил: «Что нам предлагали взамен таких жертв? Галицию, но ценою войны с неизвестным исходом; что касается тягостных для нас условий трактата 1856 года, нам обещали при заключении мира эвентуальную поддержку, обусловленную обстоятельствами, не поддающимися никакому разумному учёту. Совершенно ясно, что такое предложение было для нас неприемлемо. Однако, — продолжал он, — предлагаемый нам союз... оказаться рифом, о который разбилось бы наше согласие с Францией. Отказаться от него значило бы снова толкнуть императора Наполеона в объятия Англии».

В Париже прекрасно понимали, как важна для России отмена «нейтрализации» Чёрного моря, беззастенчиво подталкивали её к войне с соседней Австрией. Цель была очевидной, но и хлопать дверью русская дипломатия в ту пору не могла, приходилось терпеть, выжидать. Линия Горчакова была непобедима: всеми силами он старался избежать вовлечения России в войну ради французских интересов. 3 марта 1859 года в Париже был подписан секретный франко-русский договор. Россия обещала занять «благожелательный к Франции нейтралитет» в случае её войны с Австрией. Взамен Наполеон III в очень туманных выражениях намекал на возможность пересмотра трактата 1856 года. Обязательства Франции не содержали ничего серьёзного.

Переговоры о русско-французском союзе показали, что Наполеон III не склонен пойти навстречу России в самых важных для неё вопросах. Горчаков писал об этом Киселёву в следующих деликатных выражениях: «...Неожиданности в действиях императора Наполеона и резкие перемены не позволяют полагаться с уверенностью на равномерный ход его политики». Министр по-прежнему оставался сторонником сближения с Францией, но после 1859 года русско-французские отношения заметно охладились, — не по нашей вине.

Итак, первая попытка добиться дипломатическим путём отмены Парижского трактата не удалась...

Летом 1859 года вспыхнула франко-австрийская война. Армия «лоскутной монархии» после нескольких битв потерпела полное поражение. Австрийцы были изгнаны из Италии. Франция присоединила к себе Савойю и Ниццу. Поражение Австрии ускорило процесс объединения Италии: в 1860 году революционные отряды Гарибальди прогнали неаполитанского короля, ставленника австрийцев.

Разумеется, монархист и умеренный либерал Горчаков опасался, что пример гарибальдийцев может оказать революционизирующее влияние на Польшу, где уже начиналось брожение. Однако всякое выступление в то время против Италии должно было привести к усилению Австрии. Горчаков был решительным противником этого. Его точка зрения взяла верх, хотя при петербургском дворе имелась сильная проавстрийская партия.

Итог был таков: в октябре I860 года по просьбе австрийского правительства в Варшаве состоялось свидание Александра II, Франца-Иосифа и принца-регента прусского. Деятельное участие в переговорах принимал Горчаков. Австрийскому императору дали понять, что Россия не поддержит его агрессии на Апеннинском полуострове. Австрии пришлось примириться с потерей своих позиций в Италии. Так принципиальная линия Горчакова принесла первый успех: у давнего и коварного противника России — Австрийской империи появился политический противовес на юго-западе: независимая Италия.

Медленно, но верно дело двигалось: Австрия временно была выведена из русофобской игры поражением в войне и появлением Италии, Франция хоть не увидела пока в России самой природой данного союзника, но от прямых и открытых действий против неё пока воздерживалась. Однако в это самое время опять обострились русско-английские отношения.

С конца пятидесятых годов Россия начала продвижение в глубь Средней Азии. Конечно, основным тут являлись потребности быстро растущей русской буржуазии в источниках сырья и сбыта. С другой стороны, это продвижение никак не походило на классические колониальные захваты, связанные с порабощением или даже истреблением целых народов: в средневековых ханствах, существовавших грабежом чужих и «своих», прекращался разбой, уничтожалось рабство, открывались пути к прогрессивному развитию с помощью трудящегося русского народа и передовой культуры России.

Но было тут ещё одно важное обстоятельство — военно-политическое. Английская плутократия усилила своё колониальное наступление в глубь Центральной Азии. На очереди были Афганистан и Средняя Азия. Народом этих стран грозила громадная опасность — британские хозяева не знают милости к покорённым. Объективно Россия помогла этим народам сохранить свою национальную самобытность и возможность для культурного развития. Горчаков понимал большое значение среднеазиатской политики для России. Помимо чисто экономических наших выгод утверждение на Аму-Дарье позволило бы оказывать стратегическое давление на английские владения в Индии. Непосредственным исполнителем политики министра стал талантливый Ковалевский.