Сергей Семанов - Крымская война

В Константинополе тем временем политическая атмосфера тоже накалялась. «Мягкий» — по азиатским понятиям того времени! — турецкий султан Аббул-Азис был свергнут, а вскоре и убит. Затем произошли другие дворцовые перевороты, наконец, на престол был возведён ставленник оголтелых националистов и мусульманских фанатиков Абдул-Гамид. Новый «повелитель правоверных» был классическим деспотом в самых худших традициях османской тирании, его уже при жизни называли «кровавым султаном».

Тем более характерно, что именно этого деспота настойчиво поддерживал тогдашний глава Британского кабинета Дизраэли. Объявленный во многих исторических очерках и учебниках великим дипломатом, он был по сути лондонской копией петербургского Нессельроде, только несомненно более образованным и талантливым. Сын крупнейшего европейского коммерсанта, он сделал головокружительную карьеру: сперва писал пошловатые романы, имевшие в своё время шумный бульварный успех, потом занялся политикой и выступал как защитник «трудящихся», но, не добившись успеха, сразу перешёл прямёхонько... в партию консерваторов. Тут быстро освоился, женился на пожилой, но сугубо английской леди, начал расти, расти и стал в итоге премьер-министром.

Дизраэли ненавидел Россию и в ненависти к ней заходил так далеко, что поддерживал «кровавого султана» даже с некоторым ущербом для государственной политики Британии. За что и поплатился: на выборах в английский парламент в 1880 году его соперник лорд Гладстон напрочь одолел Дизраэли, обвиняя его в дружбе с «кровавым султаном» и ненависти к славянству. Однако во время ближневосточного кризиса конца 70- х годов именно Дизраэли правил от имени Британской короны.

Горчаков старел, слабел физически, ему всё труднее и труднее приходилось собирать крепкую всегда волю, чтобы добиваться желаемого в политики. Но даже и в эту не лучшую для него пору он иногда мог всё же походить на самого себя в лучшие свои годы. Турки уже нацеливались сокрушить Сербию. В крымской Ливадии, в императорском дворце состоялось решающее совещание. Позже Горчаков рассказывал:

«Осенью 1876 г., в эпоху сербско-турецкой войны, государь Александр Николаевич жил в Молдавии... Я был помещён не в Ливадии, а в Арианде.

Однажды утром я одновременно получаю три депеши от нашего консула в Белграде. Карцев извещал меня, что турки идут на Сербию кровавым следом, всё выжигают и уничтожают. Идут на Белград и непременно его займут беспрепятственно. В ту же минуту я отправил эти депеши императору. Прошло не более часа, как меня приглашают в Ливадию на совет.

В обыкновенное время к завтраку собирались министры, бывшие в то время в Крыму при государе. Государь открыл совещание перед завтраком и исключительно только по делу погибавшей в эти дни Сербии, и сразу потребовал моего мнения. Я попросил у государя, дабы высказались сначала прочие присутствовавшие лица.

Все, не исключая и Д.А. Милютина, высказались в выражениях грусти и сожаления к бедствиям, постигшим сербский народ, но ни один из министров, ни даже Д.А. Милютин, не предложил решительного шага для спасения наших единоверцев.

Я встал и с полною решительностью заявил:

— Ваше величество! Теперь не время слов, не время сожалений: наступил час дела. Вот приготовленная уже мною телеграмма нашему послу в Константинополе.

Смысл телеграммы был таков: повелевалось нашему послу немедля объявить османской Порте решительную волю государя императора, что если турки не остановятся тотчас в своём стремлении на Белград и не выступят из пределов Сербии, то посол наш в 24 часа должен оставить Константинополь

— Я согласен с твоим предложением, — сказал государь, вставая и закрывая совет.

Телеграмма-ультиматум была отправлена, турки остановились, вышли из Сербии, и Сербия была спасена».

В общем Горчаков довольно точно излагает события. Совещание у Александра II состоялось, как записал в своём дневнике военный министр Милютин, 4 (16) октября, а российская нота турецкому султану вручена была в Константинополе 19 (31) октября. По сути это был ультиматум (срок ответа, правда, давался не в 24 часа, а в 48); от турок требовалось прекратить продвижение войск, в противном случае им угрожали разрывом дипломатических отношений. В Константинополе испугались не на шутку и приняли условия России.

Конечно, в своих воспоминаниях Горчаков несколько романтизировал и даже преувеличил собственную роль в тех событиях (Милютин, действительно, осторожничал, зато решительностью отличались наследник престола, посол России в Турции Игнатьев). Главное в другом: Горчакову опять удалось добиться успеха чисто дипломатическим путём, опять «не двинув пушки» — турки остановились перед Белградом. Оказалось, что это уже последний успех быстро дряхлеющего канцлера.

В декабре 1876 года в Константинополе открылась международная конференция для мирного разрешения «восточного вопроса» (Россию на ней представлял посол в Турции Игнатьев). Заседания окончились безрезультатно: турки, поддерживаемые Англией, не шли ни на какие уступки в пользу балканских народов.

Последней дипломатической прелюдией к войне стал так называемый Лондонский протокол, подписанный в столице Британии в марте 877-го представителями России, Англии, Австро-Венгрии и Германии: султану предлагалось отвести войска с Балкан и начать преобразования в стране. Условия казались довольно мягкими, но турки, чувствуя настроения истинных хозяев Лондона, опять отклонили протокол.

Итак, все попытки России дипломатическим путём добиться решения в пользу балканских народов успеха не принесли. Горчаков был против войны, он был убеждён, что риск велик, а многое от этой войны мы не приобретём (и, в общем-то, старый политик оказался прав). Однако наступил такой миг, когда в одной точке сцепилось множество разнохарактерных причин, выбора у правительства России не оставалось. Горчаков уже не имел возможности придерживаться своей излюбленной линии — не заключать соглашений, которые налагали бы на Россию далеко идущие обязательства. Восточный кризис создал такую обстановку, при которой русско-турецкая война сделалась неизбежной. В апреле 877-го она разразилась.

С началом войны внешнеполитическое положение России значительно усложнилось. Западные державы были встревожены быстрыми успехами русского оружия на Балканах и в Закавказье. Англия и Австро-Венгрия готовились к совместному выступлению против России. Английская эскадра вошла в Мраморное море: это была уже открытая военная угроза.

В конце 1877 года русская армия по труднопроходимым горным перевалам перешла Балканы, а в начале 1878 года началось общее наступление русских войск по всему фронту. Вскоре они подошли к Константинополю, и Турция вынуждена была просить мира.