Валерий Полуйко - Ливонская война

На следующий день, в субботу, 6 февраля, царь и великий князь послал к городу Ивана Черемисинова, а велел ему говорить с полоцкими людьми: каково их челобитие к государю? И выехали к Ивану из города, из Острожных ворот, писарь же Лука Халабурда да Василий Трибун и говорили Ивану Черемисинову, что бьют-де челом царю государю воевода полоцкий пан Двойна, и княжата, и шляхта, и ротмистры, и бурмистры, и ляхи, и мещане, и все полочане, чтобы государь милость показал: дал сроку до вторника, потому что много людей в городе, и со всеми теми людьми переговорить надобно и договориться, как им челом государю бить, «занеже, пане, то дело великое: не уговоряся со всеми людьми, того дела делати нельзя». И Иван обо всём том доложил государю. И в тот день, в субботу, все дела отложили и ничего делать не стали, и велел царь и великий князь дать им сроку до утра. А в воскресенье, февраля в 7‑й день, послал царь и великий князь к городу Ивана же Черемисова. И выехали из города к Ивану писарь Лука да Василий Трибун, и говорили Ивану: бьют-де челом государю, чтобы государь их пожаловал, дал им сроку до вторника. И в то время по царёву и великого князя приказу приехал к Ивану от дворовых воевод, от Ивана Пегровича да от князя Петра Ивановича Горенского, Михайло Безнин и говорил от воевод Ивану: прытко будет с полоцкими людьми дело, а они бы раньше решали; а не будет дела, и они бы разъехались и государевым бы делом занялись; а государевой рати без дела почто томиться? И Лука и Грибан говорили Ивану и били челом государю, чтобы пожаловал, дал сроку до утра, а за ту ночь пан со Всеми людьми переговорит, и на чём договорятся, с тем и завтра паны из города к воеводам выедут. И царь и великий князь пожаловал их, дал им сроку до утра, до понедельника. А того же дня, в воскресенье, к вечеру, пришли к Полоцку из Лук с государевым большим нарядом.

А в понедельник, февраля в 8‑й день, царь и великий князь послал под город Михайла Безнина, а велел ему из города покликать: есть ли их челобитье к государю? И выехал из города Василий Трибун, и сказал, что людей-де много, а мыслями шатаются: иные люди хотят бить челом, а иные не хотят; и просил сроку на неделю. И начали из города из наряда по Михайле стрелять; Михайло же, приехав, сказал о том государю. И царь и великий князь велел по острогу и по городу [290] Острог — здесь: крепость, крепостные стены; город — внутренние укрепления, детинец. стрелять из большого наряда и начал советоваться, как бы с острогом управиться, потому что крепок острог; рублен и всякими укреплениями укреплён так же, как и городская стена рублена, да и ров вокруг острога от Полоты и до Двины-реки сделан крепок и глубок. И повелел из-за Двины-реки стрелять по острогу и по Острожным воротам, потому что от Двины-реки острожной стены не было. А в ту пору, когда полочане с обманными словами из города выезжали, поставили воеводы по государеву приказу туры близ Острожных ворот и стены острожной, и наряд за турами поставили, и пушкари и стрельцы за турами встали.

Февраля в 9‑й день воевода полоцкий Довойна и ляхи подожгли большой острог и ворота Острожные, и в остроге церкви, и гостиные дворы, и лавки на торгах, и все острожные дворы зажгли во многих местах, а посадских людей из острога начали в город сгонять. А стрельцы царёвы и великого князя, и боярские люди, и казаки в острог вошли и с ляхами биться начали. И царь и великий князь посылал для того из своих полков голов и велел тех людей поберечь и из города выслать. И из государева царя и великого князя полка головы князь Дмитрий Фёдорович Овчинин да князь Дмитрий Иванович Хворостинин и иные головы ляхов в остроге потоптали и в город вбили, а государевых людей отвели в сохранности. А те люди сельские из Полоцкого повета, которые в остроге сидели, те в город не пошли, а вышли [из острога] в государев полк и в воеводские полки; а вышло их в один государев стан мужского пола 3907 человек, а жёнок и девок 7253, а обоего пола 11 160 человек; а тем, кто в воеводские полки и в татарские станы вышел из острога, счёта нет. И скота бесчисленное множество поймали; а острог большой весь сгорел, а дворов в остроге сгорело 3 тысячи.

Царь же и великий князь, видя, что полочане обманом били к нему челом, и уповая на милость Божию и Пречистой Богородицы, повелел над городом дело своё великое промышлять и приказал боярину князю Михаилу Петровичу Репнину против Великих ворот в остроге, на пожжённом месте, ставить пушки большие, Кашпирову, да Степанову, да Павлика, да Орла, да Медведя, и весь наряд, стенной и верхний [291] См. предыдущий комментарий. , поставить близ городских ворот; а вкруг города и городской стены, за Двиною и за Полотою, также велел большой наряд расставить и со всех сторон бить без передышки день и ночь. И из наряда во многих местах вокруг города стены пробили, и ворота выбили, и кровлю с городской стены сбили, и людей из наряда побили, так что от многой пушечной и пищальной пальбы земля дрожала даже в царёвых великого князя полках, потому что ядра у больших пушек по двадцати пудов, а у иных пушек — немногим того легче. Городская же стена не выдержала, так что и до другой стены ядра проходили. Полочане же с города ни из пушек, ни из пищалей не стреляли и из города ни на какие вылазки не отваживались, но только укрывались в домах своих, в погребах и в ямах, от пушечного и пищального боя. Воевода же полоцкий со всеми близкими своими и с семьями их пребывал в церкви Святой Софии; напал на них страх и ужас, и не могли никоим образом сопротивляться. Но один раз, ночью 10 февраля, выехали из города конные люди и пешие и напали на туры, которые по государеву приказу ставили боярин Иван Васильевич Шереметев Большой со товарищи, и те литовских людей потоптали и в город вогнали, и языка у них конного взяли, ляха Станислава Лентеева, и иных языков поймали. По Ивану же Шереметеву в ту пору стреляли из пушки, и погладило тем ядром Ивана по уху. И с того времени полочане уже ни разу из города не выезжали. Царь же и великий князь повелел вместо Ивана Шереметева быть князю Юрию Ивановичу Кашину.

Февраля в 11‑й день, с четверга на пятницу, велел царь и великий князь идти к городу от Двины, из завала, боярину князю Василию Семёновичу Серебряному да окольничему Михаилу Петровичу Головину, а велел им туры ставить против города, от завала, а с ними велел идти стрелецким головам Фёдору Булгакову, Григорию Кафтыреву, Будаю Болтину, сотским Тёмки Игнатьева с прибором их со стрельцами, и многим головам с боярскими людьми; а от Полоты по завалам велел царь и великий князь под турами быть боярину князю Андрею Михайловичу Курбскому да Петру Зайцеву. А на Иванском острове, у боярина Ивана Шереметева Меньшого, велел поставить две пушки ушатые, Большую да Степанову; а за Полотою, у боярина князя Юрия Ивановича Кашина, велел государь быть Борису Сукину, а пушку у них велел поставить ушатую старую. И в ту ночь, дал Бог, расставили наряд стенной и верхний вокруг города по всем местам.