Мэриан Палмер - Война Алой и Белой розы

Наступил сентябрь, смутный и беспокойный. До Уорвика дошли неприятные известия с севера: среди Ланкастеров началась смута, инспирированная одним из его родственников. Граф был в ярости. Наблюдая издали за действиями своего знаменитого родственника, Хамфри Невил решил, что наконец-то пришло его время действовать. Но когда Невил обратился к армии с призывом последовать за ним, Уорвик обнаружил, что летняя кампания привела к катастрофе. Намерения графа Уорвика вызывали всё больше подозрений у людей, поднялся ропот, многие открыто отказывались вставать на сторону Невилов до тех пор, пока не получат объяснений, каковы их позиции и цели. Они — подданные короля и за оружие взялись только для того, чтобы избавить Эдуарда от дурных советчиков. Эта задача выполнена, и, если король скажет, что нуждается в их помощи, они тут же станут под знамёна.

В конце концов на переговоры в Миддлхэм отправился архиепископ Йоркский. Он нашёл короля в большой гостиной, беззаботно играющим в мяч со смуглолицым юношей — кажется, это подопечный графа, его зовут Фрэнсис Ловел. Сцена была почти пасторальная: мирная игра, под рукой слуга, всегда готовый наполнить королевский кубок, приятно потрескивают дрова в камине. Джордж Невил подумал, что вряд ли в планы его брата входило создавать своему гостю такую тёплую, уютную, домашнюю обстановку. Эдуард, однако же, был до слащавости любезен; он с готовностью согласился поддержать требования кузена в обмен на более подходящее жилище. В качестве такового он назвал Понтефракт, его личный замок рядом с Йорком. Кроме того, замок находился там, где сходились все нити королевских связей, где под рукой были друзья, всегда готовые связаться с ним. Архиепископ, фактически припёртый к стене, вынужден был согласиться.

Несколько дней спустя Эдуард въехал в Йорк. Чтобы засвидетельствовать свою преданность королю, сюда пришли и ремесленники и дворяне, многие прибыли издалека. Северяне, увидев, что король снова с ними, как верные солдаты, готовы были служить ему. Хоть ситуация складывалась отнюдь не в его пользу, Уорвик утешал себя тем, что его второе воззвание имело такой же эффект, как и первое: с каким-то поразительным рвением шли за ним новобранцы. И через несколько часов после того, как король прибыл в Понтефракт, его кузен быстро двинулся на север, возглавляя армию. Невил был облачен в алый камзол с символикой Йорков. Ему было приятно думать о том, что Хамфри Невил должен будет сознаться в том, что совершил огромную ошибку. Скоро ужасное возмездие в лице графа Уорвика настигло мятежного Невила и его банду. Войско Уорвика налетело на мятежников как вихрь: тем только и оставалось, что бросить оружие и сдаться. В течение нескольких дней были безжалостно подавлены последние очаги сопротивления восставших, а главаря в оковах доставили в Йорк, он должен был держать ответ за предательство. Король Эдуард не отказал себе в удовольствии приехать сюда из Понтефракта: вместе с кузеном Уорвиком стоял он на возвышении, с которого открывалась площадь, и совершенно невозмутимо следил за происходящим. Хамфри Невил неверно сыграл свою партию и теперь должен был за это поплатиться жизнью. Взлетел и опустился топор, толпа шумно вздохнула и умолкла. В этой тишине был слышен подавленный вздох — он исходил от юноши, стоявшего позади короля.

— Постыдись, Фрэнсис. Тебе что, дурно сделалось при виде крови предателя? — Эдуард сказал это не поворачивая головы, а молодой человек поспешил возразить:

— Нет, Ваше Величество. Но он ещё шевелится…

— Заслуженный конец гнусного предателя, — холодно произнёс Эдуард. — Слишком много людей погибло из-за него, и мне его ничуть не жалко.

Фрэнсис вздохнул и ничего не сказал. Спина у него была совершенно мокрой. Он не отрываясь смотрел на сколоченные трибуны и по реакции зрителей понял, когда экзекуция была закончена.

Прозвучали трубы: герольды произнесли традиционные слова. Ощущая на себе остановившийся взгляд Хамфри Невила, чья голова плыла за ним высоко на шесте, граф Уорвик провёл своего кузена-короля через восторженную толпу к городским воротам Йорка. Тут, в тёплой атмосфере искренности и доверия, Эдуард расстался со своими верными родичами. Он попросил графа присоединиться к нему в Понтефракте. «С ним будет куда приятнее и веселее, — думал Эдуард, — чем с этими угрюмыми солдатами-стражниками». Уорвик пожал плечами и кивнул в знак согласия.

Вскоре Уорвик узнал, что в Йорке, недалеко от плахи, в толпе зевак видели человека, облачённого в платье со знаками отличия Бэкингемов. Прощаясь с кузеном, Уорвик мучительно гадал, что могло понадобиться слуге Гарри Стаффорда в сотнях миль от поместий его юного хозяина, находящихся на западе. Бэкингем был ещё совсем юн, не старше Ричарда Глостера. Но после наследников по линии Йорков и Ланкастеров он был первым принцем крови. И если английская знать, которая ещё совсем недавно была в основном сторонницей Ланкастеров, а теперь, после поражения, растерянна и деморализована, поднимет голову и вмешается в междоусобицу Йорков, то имя Стаффорда вполне может стать знаменем. Напряжённо думая обо всём этом, Уорвик вспомнил и о герцоге Кларенсе, мрачно ожидавшем его в Шериф-Хаттоне. Он ведь рассчитывал, что получит корону брата, теперь же придётся мириться со второстепенной ролью в спектакле, разыгранном Уорвиком. Кларенса тоже нельзя сбрасывать со счетов — люди за ним пойдут. Такие тяжёлые мысли не покидали графа на протяжении всего пути, пока к полудню он со своими измотанными спутниками не подъехал к замку Шериф-Хаттон.

Ричард Невил размышлял о том, куда мог отправиться герцог Бэкингем — то ли он у себя дома, то ли находится на севере страны (только что ему там делать?). Но как бы там ни было, мрачно пообещал он себе, герцогу Кларенсу ни за что не удастся ускользнуть незамеченным из своего нынешнего укрытия и уж тем более вновь припасть к груди короля Эдуарда.

Примерно через час после того, как Эдуард покинул Йорк, через ворота Майкла проехал неприметный всадник и галопом пустился за королевской процессией. Эдуард, напротив, ехал не спеша, и после полудня Фрэнсис Ловел смог догнать кавалькаду и незаметно подъехать к королю. Эдуард встретил его упрёком — почему молодой человек не покинул Йорк вместе со всеми. Удовлетворив этим резким выпадом бдительность шпионов Уорвика, Эдуард спокойно продолжал путь. Сменив гнев на милость, он дружелюбно кивнул ослушнику, подзывая его к себе. Пришпорив лошадей, они немного оторвались от остальных. Казалось, король никак не может удобно ухватиться за поводья. Он наклонился, словно желая посмотреть, в чём дело, и Фрэнсис, чинно ехавший рядом, сразу уловил его вопрошающий взгляд.