Мэриан Палмер - Война Алой и Белой розы

Разлёгшись на траве, Филипп ответил:

— Красавица, до вечера ещё слишком далеко. — Он улыбнулся ей и одновременно своей возлюбленной. Маргарэт поднялась на ноги и пошла в сторону ворот. По негласному уговору, вскоре встал и извинился Филипп, сейчас он последует за Маргарэт. Юбки её прошуршали рядом, как бы ненароком задев его руку. У ворот Маргарэт быстро оглянулась, Филипп ответил ей условным знаком.

Ворота закрылись. Фрэнсис снова запел своим красивым, высоким голосом. В его балладе речь шла о любовных и военных подвигах лорда Ловела, нашедшего в конце концов упокоение в церкви Святой Девы Марии.

За воротами послышались невнятные голоса — Маргарэт отвечала на приветствие какого-то мужчины. Мгновение спустя в саду появился Ричард Рэтклиф и, широко улыбаясь, направился к собравшимся.

— Право слово, Филипп, вы слишком быстро исчезли, далее не услышав новостей, которые Глостер привёз из Перона. Только что вернулся герцог Бургундский. Глостер сейчас с ним, и один из пажей услышал их разговор: по словам Глостера, король Эдуард заключает мир с Людовиком и возвращается в Англию. Так что наш бургундский хозяин призывает на головы англичан гром и молнию.

Лютня, жалобно пискнув, соскользнула на землю. Эштон отстранился от своей избранницы. На лице его появилось изумление. Мрачное обычно лицо Рэтклифа по-прежнему озаряла улыбка. Он явно наслаждался произведённым эффектом.

— Честное слово, всё так и есть, как я сказал. На завтрашнем пиру в Сен-Омере нас уже не будет. Но сегодня за ужином лучше попридержать языки — отныне в Бургундии у англичан не много друзей.

Эштон присвистнул и молча направился к воротам. Фрэнсис задумчиво взял свою лютню и медленно поднялся на ноги. Из скромности он не стал оборачиваться, но когда, спустя некоторое время, бросил взгляд назад, к великому своему удовлетворению, увидел, что Филипп исчез.

Англичане поспешили за Эштоном — всем хотелось узнать подробности, Фрэнсис, у которого любопытство смешивалось с явной озабоченностью, не последовал за ними, потоптавшись немного на месте, он направился в сторону высокого кустарника, окаймлявшего сад со всех сторон. Здесь было зелено и тихо. Погруженный в невесёлые мысли, Фрэнсис медленно шёл по тропинке, пока в глаза ему не бросилось яркое пятно. Он остановился. Это была дамская юбка — в просветах между кустами её легко было различить. Дама была не одна. Она гладила, словно дитя в колыбели, мужчину, лежавшего рядом и обнимавшего её за талию. Лица Фрэнсису не было видно — мужчина прижался к груди возлюбленной.

Испытывая чрезвычайную неловкость, Фрэнсис круто повернулся. Он был озабочен лишь тем, чтобы шагов его не было слышно, и не уловил лёгкого движения впереди, там, где кусты следовали изгибу стены. Не расслышал он и чьего-то сдержанного дыхания. По другую сторону высокого кустарника мелькнуло что-то голубое и жёлтое, остановилось на мгновение и наконец исчезло так же бесшумно и незаметно, как и возникло.

Ужинали во дворце герцога Бургундского поздно. Неожиданно появившись в Сен-Омере после недельного отсутствия, Карл вернулся следом за Глостером, привёзшим с собой столь разочаровывающие новости о переменах в планах короля. Устрашающие слухи впервые достигли ушей Карла в Эно, где он участвовал в собрании Штатов [106] «…на собрании Штатов…» — Имеются в виду генеральные штаты — высший орган сословного представительства в феодальной Франции и Нидерландах. Во Франции первыми принято считать генеральные штаты 1302 г. Особенно возросло значение генеральных штатов во время Столетней войны (1337–1453). Тогда они превратились в реальную силу и порой претендовали на активное участие в управлении страной. В Нидерландах генеральные штаты были созваны первый раз герцогом Бургундским Филиппом Добрым в 1463 г. в Брюгге. . Он немедленно помчался в Перон, но Глостер уже уехал оттуда. Французский король выказал явную готовность откупиться от завоевателей. Итак, в свете двойного предательства Сен-Пола, весьма неопределённых перспектив военной кампании на разорённой территории, а также ненадёжности союзника (в чём англичане имели не одну возможность убедиться), Эдуард не видел причин не пойти навстречу Людовику. Французскими деньгами можно было покрыть расходы, кроме того, с этой стороны династии Валуа в ближайшее время не будет угроз. Избавившись от противника на своей земле, Людовик не поскупится, лишь бы англичане больше не возвращались.

Эдуард хорошо знал своих соотечественников. Они довели себя до изнеможения, стремясь не посрамить славы Гарри Монмоута. Но теперь, стоит им увидеть размер суммы, как они с лёгкостью откажутся от второго Азенкура [107] «…не посрамить славы Гарри Монмоута… второго Азенкура…» — См. коммент. № 95. .

Нет смысла, решил Ричард, снова пытаться в чём-то убедить Карла. Он всё равно останется глух к любым доводам. Герцогу было совершенно ясно, что Эдуард Плантагенет обменял своё величие на золото — и презрению его не было границ. Креси, Пуатье и, разумеется, Азенкур, которые явились некогда гордостью Англии [108] «Креси, Пуатье… явились некогда гордостью Англии…» — В Креси-ан-Понтье, селении на юге Франции, в августе 1346 г. и в городе Пуатье на юго-западе Франции в сентябре 1356 г. английские войска в ходе Столетней войны одержали победу над французами. , взвились победными знамёнами к самому небу, теперь словно были отброшены за ненадобностью и стали лишь поминальным словом о былом величии Англии.

Ричард терпеливо выслушал Эдуарда. У него давно были сомнения относительно мудрости политического курса, который проводит брат. Из всех советников короля только герцог Глостер высказался за то, чтобы начать сражение, а уж потом вести переговоры — вот тогда можно выступать с позиции силы. Когда стих гул несогласных и герцогу дали возможность договорить, он заметил лишь, что не следует больше злоупотреблять гостеприимством Карла Бургундского. Лично он со своими спутниками собирается уехать из Сен-Омера как можно скорее. С этими словами герцог откланялся и вышел из комнаты. В прихожей он встретил целую толпу англичан. Все были изумлены — дверь в комнату, где проходило совещание, была приоткрыта и всё можно было услышать. Здесь был и Эрар Де Брези. Он только что вернулся из Лотарингии — даже пыль с сапог не успел счистить — и ожидал аудиенции у Карла. Бросив на Глостера загадочный взгляд, он прошёл в кабинет Бургундца. Взрыв ярости, которым был встречен Де Брези, показался любопытным слушателям мощным раскатом грома и совершенно заглушал его мягкий голос, который, судя по всему, старался успокоить своего господина. Оставив Де Брези выяснять отношения с Карлом, Ричард вышел из дома.