Мэриан Палмер - Война Алой и Белой розы

На пути в Йоркшир Филипп повсюду встречал подтверждение того, что в стране всё успокоилось и король Эдуард правит уверенно и безмятежно. Об этом свидетельствовало даже почтительное поведение Секотта. На полях пасся тучный скот. Видневшаяся вдали группа всадников была похожа на свиту богатого купца, а не на военный отряд. И даже вывески постоялых дворов ярко расцвели розами Йорков. В восточных графствах несколько недель назад начались было беспорядки — их спровоцировал недавно овдовевший герцог Кларенс. Герцог был оскорблён тем, что король отказался поддержать его притязания на руку Марии Бургундской. Однако поддерживать его никто не стал, все были довольны жизнью, и бунт быстро стих.

В конце июня Филипп появился в Миддлхэме. Филипп постоянно твердил Ричарду о необходимости заменить управляющего. Причин было немало, но более всего Филипп упирал на одно обстоятельство — герцогу больше не нужен чужак южанин, чтобы удерживать в повиновении северян, Глостер вполне может положиться на знать из своего ближайшего окружения. На это Ричард отвечал с любезной улыбкой, что управляющий его устраивает и менять его никто не будет. Во время отсутствия Филиппа груз его обязанностей молча тянул Перси. Но были и такие, кто хотел погреть руки, заняв место герцогского фаворита. Вернувшись из долгого путешествия, Филипп был приятно растроган верностью Ричарда. Никто из окружения Филиппа не удивился его появлению рядом с герцогом Глостером — это было воспринято как должное и само собой разумеющееся. Никто даже не вспоминал о его долгом отсутствии, разве что иногда шутливо замечали, что он за время своих странствий переменился гораздо меньше, чем те, кто оставались дома. Вот и Рэтклиф, появившийся в замке как раз в тот момент, когда Филипп завершал процедуру принятия дел, добродушно отметил, что он, похоже, никогда и не покидал своего поста.

Вскоре Ричард отправился в Нортумберленд — надо было в очередной раз убедиться, что Генри Перси не мешают управлять северными районами. Герцог Глостер взял с собой управляющего и множество сопровождающих. По возвращении он встретил в Миддлхэме посланца из Вестминстера, который привёз письма от короля. В них говорилось, что поскольку герцог Кларенс не смог удовлетворительным образом объяснить причину своего участия в недавних кембриджширских волнениях, его пришлось взять под стражу и поместить в Тауэр.

Странно, что это было сделано только сейчас. Даже сюда, в эти весьма отдалённые от столицы места, давно дошли слухи о «подвигах» герцога Кларенса. Ни для кого здесь не было секретом, что герцог не погнушался собственноручно пытать одну из служанок своей покойной жены, с тем чтобы объявить её отравительницей хозяйки и приговорить за это к смерти. Всем было известно, что именно герцог Кларенс постоянно поднимал вопрос о законности женитьбы короля на Елизавете Вудвил, а стало быть, и о праве на престол их сыновей. Поговаривали даже, что, призывая на помощь колдунов, он плетёт интриги против короля, мало того — копается в прошлом своих родителей, пытаясь доказать, что король Эдуард и сам — незаконнорождённый, плод тайной связи герцогини Йоркской и одного из лучников её мужа. Связь эта, по утверждению Кларенса, продолжалась, пока герцог находился в заморских походах.

Всё это Ричарду было прекрасно известно, и тем не менее Филиппу показалось, что он был, как никто другой, потрясён услышанным. Его ответ королю был конфиденциальным, однако же скоро стало известно, что герцог Глостер осенью собирается в Вестминстер, но на сколько — никто не знал. Началась подготовка к путешествию. Однажды ясным утром в начале сентябре во дворе собралась целая группа рыцарей, оруженосцев и слуг. Из башни спустилась Анна попрощаться с мужем, а четырёхлетний Эдуард Глостер до последнего момента оставался с отцом, не сводя с него печального взгляда. Он ещё никогда не бывал в Вестминстере и безумно завидовал малолетнему пажу сэра Филиппа Ловела, который уезжал вместе со взрослыми. Уловив переживания мальчика, Ричард улыбнулся, растрепал шелковистые волосы сына:

— Может, в следующий раз, Нед.

Все сели на лошадей и двинулись к воротам. Взглянув на кузена, Фрэнсис удивлённо поднял брови. Позади Грегори Трейнора на детском седле устроился юный Хью. Лицо его горело от возбуждения. Но больше никого в свите Филиппа не было. По возвращении в Англию Уилл Паркер получил рыцарские шпоры, что вообще-то было трудно объяснить, имея в виду его более чем скромное происхождение. Разумеется, в Уиллоуфорде Филипп легко мог найти ему замену, но почему-то не захотел. Любовь к одиночеству всегда заставляла Филиппа пренебрегать даже самыми элементарными, с точки зрения Фрэнсиса, нормами, приличествующими людям его звания. В последнее время это стало ещё более заметно. Лучше бы, раздражённо подумал Фрэнсис, он оставил этого маленького болтунишку в Миддлхэме, где ему, видит Бог, есть чему поучиться, и взял с собой какого-нибудь из подростков, числившихся в его свите. Два года назад Фрэнсис без колебаний высказал бы кузену всё, что думает по поводу столь явного нарушения обычаев, но теперь он предпочитал воздержаться даже от незначительных замечаний. Почему именно, он толком не мог объяснить и себе самому. Как-то, заметив улыбку на лице Филиппа в ответ на простодушное замечание маленького Хью, Фрэнсис подумал о том, что, возможно, и впрямь мальчишку взяли с собой не зря.

Время для поездки выбрали удачно — начиналась осень, погода стояла хорошая, а на дорогах уже не было такого количества путников, как летом. Правда, через несколько дней после начала пути к всадникам прибились артисты бродячего цирка с медведем — прямо как в старые времена! — и ко всеобщему удовольствию развлекали их до самого Йорка. На день остановились в Понтефракте, где рос незаконный сын Ричарда — Джон Глостер. Ему было почти десять — невысокий, но крепко сложенный сероглазый мальчик с редким для его возраста серьёзным выражением лица. Здесь же была и его сестра Кэтрин, родившаяся незадолго до сражения при Барнете [121] Сражение при Барнете — Произошло 14 апреля 1471 г., войска Уорвика были разбиты армией Эдуарда IV, а сам Уорвик убит. . Всё говорило за то, что в положенный срок у неё будет очень богатое приданое.

После Понтефракта дорога круто сворачивала на юг, к Грантаму, а затем ответвлялась и шла на Лондон.

Двигались медленно из-за наличия громоздкого обоза: как-никак свита герцога состояла из двухсот человек, и у каждого было немало вещей. Через три недели путники прибыли на место.

Герцог Глостер решил остановиться в Лондоне. От двора он прятался в Кросби-Пэлэс [122] Кросби-Пэлэс — дворец в Лондоне. — это был молчаливый протест против показного высокомерия родственников королевы. В Вестминстере, Гринвиче, Виндзоре и Шене — везде вокруг короля крутились Вудвилы. Граф Риверс сделался опекуном маленького принца Уэльского и сейчас находился со своим подопечным в Ладлоу [123] Ладлоу — город на западе Англии. , но все остальные были здесь, они перешёптывались, интриговали, а главное — не отходили от короля ни на шаг. Даже Гастингс, которому всегда претили амбициозные Вудвилы, и тот поплыл по ветру, выдав свою приёмную дочь за сэра Томаса Грея, старшего сына королевы от первого брака. Грей получил новый титул — теперь его называли маркизом Дорсетом.