Бернард Корнуэлл - Азенкур

– Дышит? – уточнил сэр Джон.

Мелисанда кивнула.

– Помоги нам, Господи, – прошептал командующий, вылезая из палатки и устремляя взгляд на Гарфлёр. – Помоги, Господи.

Город, которому пристало бы сдаться на милость победителя еще полмесяца назад, по-прежнему стоял непокоренный, за развалинами стен и сторожевых башен скрывая свежие укрепления.

Были, правда, и хорошие вести. Сэр Эдвард Дервент и Давидд ап Трехерн, которых обвал застиг в дальнем конце туннеля, попали в плен к французам. Об этом рассказали герольды, вернувшиеся после очередной бесплодной попытки уговорить гарнизон сдаться. Разрушенный подземный ход пришлось бросить, хотя у восточной окраины Гарфлёра, где осадой руководил брат короля, подкопы под стены вели по-прежнему. Радовало одно: французские войска не пытались помогать осажденному городу. Дозоры, рассылаемые англичанами, не встречали и отдаленного намека на приближение армии, посланной разбить ослабленных болезнью англичан. Гарфлёр был предоставлен сам себе, хотя теперь становилось ясно, что осаждающие погибнут первыми.

– Сколько денег, сколько усилий! – мрачно бросил как-то сэр Джон. – И все для того, чтобы пройти от берега пару миль и заполучить во владение могилы да ямы с дерьмом!

– Тогда зачем мы тут сидим? – спросил Хук. – Почему не уходим?

– Дурацкий вопрос. А вдруг город завтра сдастся? Весь мир за нами следит. Прекратить осаду – признаться в слабости. Если оставить Гарфлёр и идти вглубь страны, то французов можно и не встретить: битв с английской армией они боятся, будут отсиживаться по крепостям. Значит, мы просто променяем одну осаду на другую. Нет уж, надо взять этот проклятый Гарфлёр.

– Тогда почему мы не нападаем?

– Слишком большие будут потери. Представь, Хук: арбалеты, катапульты, пушки – все это стреляет в нас, стоит только приблизиться. Пока мы засыпаем канаву, нас убивают. Перебираемся через разваленную стену – натыкаемся на новый ров и новую стену, и в нас снова бьют из арбалетов, пушек и катапульт. Потерять сотню убитыми и четыре сотни ранеными – не для нас. Мы пришли завоевать Францию, а не сдохнуть в яме с протухшим дерьмом. – Сэр Джон пнул комок земли и взглянул на море, где шесть английских кораблей становились на якорь поблизости от входа в гавань. – Командуй я гарнизоном Гарфлёра, я бы знал, что делать, – договорил он мрачно.

– Что?

– Нападать. Бить нас, пока мы бессильны. Можно разглагольствовать о рыцарстве и поступать по-рыцарски – мы так учтиво сражаемся, Хук! Однако для победы надо драться по-другому.

– Драться бесчестно?

– Драться подло. Драться зверски, забыв, к дьяволу, всю рыцарственность. Он не дурак.

– Дьявол?

Сэр Джон покачал головой:

– Нет, Рауль де Гокур. Командующий гарнизоном. – Сэр Джон кивнул на Гарфлёр. – Он не только джентльмен, Хук, он еще и боец. Будь я Раулем де Гокуром, я бы вытряс из нас дерьмо не задумываясь.

На следующий же день Рауль де Гокур принялся за дело.

– Ник, проснись! – орал сентенар Томас Эвелголд, колотя в стену хижины так, что на Хука с Мелисандой сыпались сухие листья и клочья дерна. – Просыпайся, нелегкая тебя побери!

Хук, открыв глаза, уставился в темноту.

– Том! – крикнул он, но Эвелголд уже умчался будить остальных лучников.

Другой голос уже сзывал всех на сбор:

– Доспехи! Оружие! Скорее! Проклятье, скорее же! Шевелитесь!

– Что случилось? – спросила Мелисанда.

– Не знаю. – Хук ощупью нашел кольчугу с резко пахнущей кожаной подкладкой и теперь натягивал ее через голову. – Где пояс с ножнами?

– Держи. – Мелисанда привстала на коленях, в ее широко раскрытых глазах отражалось пламя зажженных снаружи костров.

Хук накинул короткий налатник с крестом святого Георгия – отличительным знаком английского войска – и натянул сапоги, купленные еще в Суассоне. Когда-то крепкие, теперь они начали разъезжаться по швам. Застегнув пояс, он расчехлил лук, подхватил мешок со стрелами и закинул за плечо алебарду на кожаном ремне.

– Я вернусь, – бросил он Мелисанде, ныряя в темноту.

– Casque! [22] Шлем! (фр.) – крикнула она вслед. – Casque!

Он взял из ее рук шлем и, подчиняясь внезапному порыву, обернулся было сказать «я тебя люблю», однако Мелисанда уже исчезла в хижине, и он промолчал.

Ночь близилась к концу, звезды на предрассветном небе бледнели. У непокорного города царила суматоха – костры у осадных сооружений вспыхивали ярче обычного, отбрасывая на искореженную землю гигантские тени.

– Ко мне! Ко мне! – сзывал воинов сэр Джон, стоящий у самого большого костра.

Стрелки собрались почти все, латники только начинали подтягиваться: надевать доспехи – дело долгое. Сэр Джон, чтобы не возиться с латами, накинул на себя лишь кольчугу и налатник, как лучники.

– Эвелголд! Хук! Мэгот! Канделер! Брютт! – выкликал командующий.

Уолтер Мэгот, Пирс Канделер и Томас Брютт тоже были винтенарами, как и Хук.

– Здесь, сэр Джон! – откликнулся Эвелголд.

– Мерзавцы затеяли вылазку! – рявкнул сэр Джон. Вот почему от передних траншей неслись крики и звон стали: гарнизон Гарфлёра решил напасть на укрытие и орудийные окопы. – Перебьем выродков! Вперед, на укрытие! Все, кроме Хука! Хук, «Дикарку» знаешь?

– Знаю, сэр Джон! – ответил Хук, подтягивая пряжку на поясе.

«Дикаркой» называли катапульту, монструозное деревянное сооружение, швыряющее камни в Гарфлёр с правого фланга английских войск, – из осадных орудий она стояла ближе всех к морю.

– Бери свой отряд и вперед к «Дикарке», – распорядился сэр Джон. – Оттуда к укрытию. Понял?

– Да, сэр Джон, – кивнул Ник.

Уперев лук в землю, он набросил петлю тетивы на верхний наконечник.

– Тогда ступай! Немедленно! – прорычал командующий. – Поубивать чертовых выродков! Где мое знамя? Почему нет знамени? Проклятье, дайте сюда знамя!

Из двадцати трех лучников, отданных под начало Хуку, в строю оставались шестнадцать, остальных семерых свалила либо смерть, либо болезнь. Теперь отряду в семнадцать человек предстояло пробиться сквозь траншеи и окопы, кишащие вражескими солдатами. Французы, наступавшие со стороны Лёрских ворот, захватили изрядную долю осадных сооружений, и по пути к южным укреплениям Хук замечал все новые костры, которые вспыхивали у английских орудийных окопов, в их свете мелькали человеческие фигуры. Дорогу то и дело пересекали отряды лучников и латников, бегущих к месту битвы, от окопов долетал звон мечей.

– Что надо делать, Ник? – спросил Уилл из Дейла.

– Выполнять приказ сэра Джона. Начать с «Дикарки» и пробиваться к укрытию.

Хук удивился собственному уверенному тону. Слов сэра Джона, невразумительных и поспешных, он толком не понял и слепо повел людей к «Дикарке», однако лишь теперь начал соображать, что же от него требуется. Сэр Джон собрал латников и оставил при себе почти всех стрелков – видимо, для нападения на укрытие, отбитое неприятелем. Но зачем отделять Хука? Очевидно, для защиты с фланга. Отряд сэра Джона, как загонщики на охоте, погонит дичь мимо Хука, и лучники ее расстреляют… Придя в восторг от простоты плана, Хук преисполнился гордостью: вместо того чтобы послать на дело Тома Эвелголда или кого-то из старших винтенаров, сэр Джон выбрал именно его!