Эптон Синклер - Агент президента

Адольф Гитлер созвал сессию своего прирученного рейхстага. Это был способ, которым он пользовался, когда хотел обратиться к миру. Рейхстаг должен был сделать две вещи: во-первых, выслушать его длинную речь, а во-вторых, проголосовать свое одобрение всему, что он сказал. Это голосование всегда было единогласным, так как любой член рейхстага, который предположительно хотел бы выразить своё неодобрение, будет отправлен в концентрационный лагерь до захода солнца этого же дня.

На этот раз Ади сказал миру в значительной степени те же самые вещи, которые рассказал Ланни гостям барона Шнейдера. Он изложил более подробно своё несомненно подлинное отвращение к Советскому Союзу. — "Сейчас больше, чем прежде, мы видим в большевизме воплощение разрушительных сил человека". Это не бедные русские люди виноваты в этом мировом стихийном бедствии, сказал он. — "Мы знаем, что в это безумие большую нацию привела небольшая еврейская интеллектуальная группа". А потом и тех немцев, отделенных от Фатерланда лукавым Версальским диктатом. — "В долгосрочной перспективе для осознающей себя мировой державы невыносимо знать, что через границу постоянно страдают наши соотечественники камрады за свои симпатии или желание единства со всей нацией, ее судьбой и её философией".

На данный момент это был вопрос философии. Ади хотел, чтобы британские тори сохраняли спокойствие, пока он не приберёт Австрию в свои руки. А потом он займёт их следующей темой. И он дал представление о ней. Когда Ади начинал что-нибудь делать, его трудно было остановить. И когда кто-либо упомянул одну из его фобий, то он больше не контролировал свои чувства. Он всегда произносил эти тирады экспромтом и никогда не читал подготовленную речь. Британская пресса осмелилась критиковать его ультиматум Австрии. В Великобритании это называлось "свободой прессы", а на самом деле это означало, — "разрешение журналистам оскорблять другие страны, их учреждения, их общественных деятелей и их правительство". Фюрер открыто предупредил, что он не оставит этого. — "Ущерб, причиняемый такой кампании в прессе, был настолько велик, что в дальнейшем мы не сможем терпеть это без суровых возражений. Это преступление становится особенным бедствием, когда оно, очевидно, преследует цель вовлечения нации в войну".

Британская общественность могла бы предвидеть результат такого плохого поведения. Но фюрер считал нужным сказать им простыми словами. — "Поскольку эта кампания в прессе должна рассматриваться как элемент опасности для дела мира, я решил довести до конца укрепление немецкой армии, что даст нам уверенность в том, что эти угрозы войны против Германии никогда не будут переведены в кровавую бойню". Вот так это было! Британская пресса заставила Германию вооружаться, и никто и никогда не мог снова сказать, что Германия хотела сделать это. И не было никакого смысла говорить так долго больше. Пресса была свободна, чтобы создавать общественное мнение, а государственные деятели в демократических странах должны были делать то, что требовало общественное мнение. Ади заявил: "При таких обстоятельствах нельзя увидеть, что нет смысла в конференциях и встречах до тех пор, пока правительства в целом не в состоянии принимать решительные меры независимо от общественного мнения".

Ланни слушал это выступление по радио, сидя за рулём своего автомобиля по пути в Кале. Выступление сильно огорчило его, и бурное пересечение канала не улучшило его самочувствие. Его укачало, что было редкостью для него, и он отправился в ближайший отель переночевать и восстановить силы. Там в утренних газетах он прочитал, что Энтони Иден, главный объект нападения фюрера, подал в отставку из британского кабинета. Это будет принято в Германии, как акт покорности. В Британии это было принято, как протест против курса премьер-министра. Очень приличный и сдержанный протест в британской манере. Премьер-министр принял его "с глубоким сожалением" и попытался считать его протестом против продолжающихся нарушений Италии соглашения о невмешательстве в Испании.

Ланни прикатил в замок Уикторп и был встречен как обычно. Он играл со своей маленькой дочкой, а в промежутках между играми читал в газетах о горячих дебатах в парламенте о курсе правительства. Имеющий прочное большинство тори более чем два к одному в парламенте, Чемберлен твердо отстаивал свою политику "умиротворения". И на уик-энд политики и общественные деятели собрались в доме Ирмы, чтобы обсудить то, что было сказано и что будет сделано. Там была засекреченная атмосфера, так как англичанам не нравилось то, что они делали. Вещи принимались, как само собой разумеющееся, и никто не переводил их в слова, за исключением для нескольких сокровенных инсайдеров. Германия была одержима получить обратно эти восточные окраины, которые она потеряла после последней войны. Многие британцы не одобряли отчуждение её земель, а теперь противодействие их возврата будет означать войну, к которой Британия была не готова, и которую не хотела. Франции, у которой в этих землях были большие инвестиции, придется просто списать их. С нацистами была какая-то договоренность, возможно, не в письменном виде, а джентльменское соглашение с людьми, которые отвергают такие понятия. На соглашение были намеки в речи Гитлера. Он сказал, что колониальные претензии Германии будут "расти из года в год". Конечно, у этого заявления было "двойное толкование". Но в настоящее время это не имело значения. Но была вещь, которую британский правящий класс никогда не позволит. Усиление Гитлера за морем, а также появление там аэродромов и подводных баз. На суше они могли бы позволить ему идти своим путём, при условии, чтобы он не заходил бы слишком далеко. Но, как далеко он пошел бы? Кто мог сказать?

Именно в этот момент прибыл Ланни Бэдд, только что побывавший в доме этого прихотливого и безумного государственного деятеля и, этого гения-безумца, такого капризного людоеда. Невероятно, но это факт. Не может быть никаких сомнений в том, что он там был, потому что он описал картины на стенах, обстановку спальни, размер, цвет и содержание вегетарианских блюд, которыми питался людоед. "Какою пищею питался Цезарь, Что вырос так? [75] Вильям Шекспир. Юлий Цезарь (Пер. И.Б.Мандельштама) Акт 1, сцена 2. " Эти серьезные английские джентльмены и политические леди толпились около американского искусствоведа и засыпали его вопросами. А некоторые из самых престижных приглашали его в свои дома и просили рассказать другой избранной компании то, что он видел и слышал.

Ирма была весьма озадачена социальным успехом своего бывшего мужа. Что на него нашло? Может быть, он действительно изменил свои взгляды и отбросил сумасшедшие радикальные понятия? Или это супер-хитрость, которую он приобрел? С точки зрения хозяйки дома это не имело большого значения, пока он сообщал факты и был настолько сдержан, что никогда не высказывал своего собственного мнения, оставляя для своих слушателей делать свои собственные выводы.