Эптон Синклер - Агент президента

— Я предложил тридцать пять, и он смеялся надо мной.

— Вы дали ему свое имя и адрес?

— Да, и я сказал ему, что уезжаю в Нью-Йорк через несколько дней.

— Потерпите немного. Он надеется получить пятьдесят тысяч, но согласится на сорок. Но не называйте цену больше тридцати пяти, пока не посоветуетесь со мной. Помните, что я покупаю и продаю произведения искусства в этом городе около пятнадцати лет.

Хофман принял совет и купил коллекцию за тридцать восемь тысяч франков за деньги Ланни. Он принес замки домой и разложил их на кровати и объяснил их своему другу. Они были использованы, без сомнения, в зернохранилищах или других сокровищницах дома какого-то богатого египтянина, возможно, фараона почти три тысячи лет назад. Они были тщательно очищены, и до сих пор работали, и Meister-Schlosser был в восторге от них, как ребенок от большой куклы, которая закрывает глаза, когда её кладут на спину вниз. Когда эти двое расставались, это было на самом деле "до свиданья", а не "прощайте". Хофман сказал: "Если у вас когда-нибудь будет что-нибудь, романтичное и развлекательное, как последнее задание, то обязательно дайте мне знать". Он усмехнулся и добавил: "Когда я был мальчишкой, мы привыкли говорить такие вещи, как это, и заканчивали: 'А, вот и нетушки!' "

Робби Бэдд прибыл в Париж. На борту парохода он получил известие об аресте де Брюинов, а в поезде, идущим из порта, получил газеты и полностью ознакомился с состоянием дел. Французская полиция арестовала сто или более заговорщиков, и, по крайней мере, десятка два из них были людьми состоятельными. Симпатия Робби была на стороне таких людей в любой точке мира и независимо от того, что они сделали, при условии, что это было на благо и защиту их класса. Правительство Франции было социалистическим, и этого было достаточно, чтобы понять, что оно некомпетентно и опасно. Люди, которые пытались избавиться от него, могли быть неосмотрительны, но их действительно нельзя было обвинять.

Робби был ожесточён особенно прямо сейчас, потому что почти социалистическое правительство его собственной страны остудило его горячий энтузиазм. Он объявил, что скорее выйдет из бизнеса, чем будет иметь дело с организаторами профсоюзов, но когда дело дошло до разборок, он почувствовал себя обязанным учитывать интересы своих акционеров. Проходили сидячие забастовки по всей стране, и сотрудники Нового Курса старались изо всех сил, чтобы предотвратить большинство из них. Робби было ясно сказано, что это ему не будет позволено. И, что самое возмутительное, "Закон Вагнера" в разделе трудовых отношений делал темные намеки, что с задержками в размещении государственных заказов могут столкнуться те работодатели, которые отказались встретиться с представителями профсоюза и выработать соглашения.

Робби переживал трудные времена, и он просто не мог бы выжить без государственных заказов. Это было унизительно, возмутительно, оскорблением его достоинства, как человека, и его прав, как гражданина. Но он был вынужден подчиниться воле этих новых царей, чиновников, а также их союзников и политических сторонников, представителей профсоюзов, профсоюзных рэкетиров. Это был политический заговор. Эти ребята выложили полмиллиона долларов, чтобы избрать Рузвельта, и теперь они пришли, чтобы забрать свою долю. Это означало смерть и похороны того, что Робби называл "системой свободного предпринимательства". Ему не приходило в голову сказать, что он и его соратники стремились победить Рузвельта, или использовать его правительство, как в старые добрые времена, когда никто не оспаривал их контроль.

Ланни имел много споров с отцом по таким вопросам, и было принято решение больше этого не касаться. Он выслушал рассказ о том, как Робби, не желая встречаться с узурпаторами, делегировал эту неприглядную работу одному из своих вице-президентов и нескольким директорам. И как тогда, к значительному конфузу Робби, узурпаторам удалось убедить это трио, что их люди очень хотели увеличить выпуск и улучшить продукт Бэдд-Эрлинг Эйркрафт , при условии, что они могли бы иметь право на свои условия их труда и справедливую долю в прибыли, заработанную таким образом. Бедный Робби оказался прижатым к стене. Юнайтед Стейтс Cтил сдалась первой этим грабителям, так случилось и с Дженерал Моторс . Что делать бедному "маленькому человечку"? И вот, Бэдд-Эрлинг Эйркрафт стал предприятием с профсоюзом. Рэкетиры имели право сказать Робби, кого он мог нанять или, вернее, они имели право сказать, что новый работник не мог ходить на работу, пока не получит профсоюзный билет, и не согласится позволить компании вычитать процент его зарплаты и перечислять его профсоюзу. Это называлось "системой вычетов", и деньги будут использованы для расширения влияния союза по отношению к другим предприятиям или, возможно, для того, чтобы позволить бандитам бесплатно кататься в штат Флорида, кто знает? Лицемерно Ланни заметил, что мир меняется, и никто не знает, как остановить эти перемены.

Дени де Брюин и его сыновья пытались внести некоторые изменения в их французский мир, и, видимо, попали в серьезные неприятности. Робби хотел услышать все, что Ланни знал об этом. Он был глубоко огорчен, и, возможно, его долгом было навестить заключенных. Ланни пойдёт с ним? Сын ответил, что он обдумал этот вопрос и решил не ходить. Это была междоусобная ссора французов, самая горькая, насколько это можно себе представить, и они не хотели бы, чтобы иностранцы вмешивались в неё. От бизнеса Ланни как искусствоведа не останется камня на камне, если его заподозрят в этом.

На самом деле Ланни беспокоило, что де Брюины могли бы рассказать его отцу, как глубоко Ланни связал себя с ними. Робби не понял бы этого, а Ланни не смог бы это правильно объяснить. "Если бы я был на твоём месте", — сказал он, — "я бы дважды подумал, прежде чем направляться в тюрьму. Это, конечно, не принесёт тебе ничего хорошего в твоих отношениях с правительством. Ты должен понимать, что Кагуляры в чёрных списках, и многие члены правительства знают, что в этом списке есть их имена. Их ярость легко понять".