Станислав Сенькин - Заговор Дракона. Тайные хроники [litres]

– Живет, – уточнил Борис. – Он все еще там живет.

– Хорошо, в каком номере живет этот ваш Барченко?

– Барченко живет в номере 1917. – Ненад кашлянул в кулак. – Да-да, в том самом номере, где останавливались гости из Союза… – Ненад явно был простужен. – Я подошел к комнате и увидел, что эта женщина направлялась туда же. Она внимательно посмотрела на меня, словно пытаясь определить, кто я такой и что мне нужно от старого Барченко. Вначале я хотел просто уйти, но подумал, что это будет несолидно. Наглецу следует противостоять с тем же напором. Шеф сказал мне, чтобы я показал хрычу, кто в Сербии хозяин. Это даже лучше, подумал я тогда, что буду унижать Барченко при свидетельнице. Может быть, она даже какая-нибудь его родственница. Я улыбнулся даме, но она была невозмутима, как будто и в самом деле носила траур. В ней даже была какая-то чопорность, как у старых женщин-аристократок. У нее были светлые волосы, и она не была похожей на сербку, больше уж на русскую. Мне она тогда не показалась слишком странной, и я не ожидал, что она сможет причинить мне какой-нибудь вред. Наоборот, своим присутствием она поможет поставить на место Барченко. Ничто так морально не подавляет мужчину, как унижение в присутствии его женщины. Я сжал в кармане веревку и приготовился к встрече с Барченко. Я представлял в своем воображении, что он гнилой боснийский партизан, который убил моего отца. Таким образом я копил злобу, чтобы быть способным избить этого старика. Наконец дверь открылась, и Барченко, не говоря ни слова, впустил нас внутрь. Я вошел и осторожно осмотрелся по сторонам – мало ли кто у него мог быть? Но в номере никого, кроме нас с дамой и самого старика не было. Я приготовился ударить Барченко и прикрикнуть на него, как произошло нечто, что заставило меня застыть на месте. У моего горла оказался большой нож. Я не успел понять, уловить, когда старик достал его из внутреннего кармана своего пиджака. Я никак не мог подумать, что старикан может в свои годы показать такой профессионализм, в нем чувствовалась школа. – Ненад стал повышать тон голоса – говорить хрипловатым неестественным тенором – явный признак, что эта тема волнует его чрезвычайно. – Я и сам профессионал, вы не подумайте, что я уже так плох, что не смог справиться со стариканом! Он был, черт возьми, очень хорош. Очень хорош! Это было так неожиданно и смело, что я даже не успел удивиться. Его действия…

Карич вновь поморщился:

– Может, хватит уже Ненад? Мы это слышали уже не раз. Мы позвали тебя, чтобы ты нам рассказал про вампира, а не оправдания твои слушать.

– Да-да, конечно. – Ненад указал на стул. – Можно мне сесть?

– Можно, конечно! Что ты вообще спрашиваешь такие мелочи?! Никто тебя ни в чем не винит, понятно?

– Ага! Спасибо. – Киллер присел и перевел дух. Было видно, что произошедшее в «Москве» терзало его профессиональную совесть. – В общем, я думал-гадал, как мне обезвредить старика. Пристально уставился ему в глаза, хотел его загипнотизировать, как меня научил один косовский цыганчик. Но Барченко выглядел уже не как старый хрыч, а как опытный решительный убийца, которому мой гипноз был по барабану. – Голос Ненада упал до шепота: – Барченко преобразился.

Возникла неловкая пауза. Все молчали. Борис сходил к бару и налил себе еще рюмку. Пока он возвращался, я думал, как реагировать на многозначительное молчание Ненада. Как-то это все выглядело глупым. Я открыл рот и долго не мог подобрать подходящие слова:

– Вы сказали – преобразился? Ну и что?! Допустим, он каким-то образом преобразился. Но почему вы решили, что он вампир? В нем было нечто особенное?

– Покажи ему! – Борис выпил рюмку и, опять ударив ею о стол, крякнул от удовольствия. – Покажи укусы.

Ненад закатал рукава и показал мне запястья обеих рук – они были в странных рваных ранах и синяках. Действительно, это были укусы. Теперь я понял причину необычайной бледности киллера – он попал на обед к Барченко. Ха-ха-ха.

Ненад продолжал рассказывать о загадочном преображении Барченко:

– Старик как бы весь помолодел и стал лучиться от ненависти. Я попытался вырвать у него нож, но Барченко схватил меня за ворот, оторвал от пола и швырнул на цветастый диван, словно маленького щенка. Этот диван – в пяти метрах от того места, где мы разговаривали. У него – этого ерепенистого старика – была просто нечеловеческая сила.

Мне было легко представить, как все происходило: Барченко швырнул Ненада на тот самый диван, на котором я совсем недавно сидел, разговаривая с Корвином. Цветастый диван в стиле соц-арта. Этот случай произошел, пожалуй, в тот самый день, когда мы с Корвином отправились в Македонию. Почему Барченко занял его номер? Наверное, потому, что знал – Корвин будет пленен обиличевцами… Я думал подобным образом, пытаясь соединить кусочки мозаики, а Ненад продолжал свой странный рассказ:

– Это было очень неприятно – чувствовать себя беспомощным перед обычным стариком. Да что я говорю – он не был обычным! Даже так: это был в высшей степени необычный старик. Хотя в тот момент я только-только начинал об этом догадываться. Но больше всего меня угнетало то, что я огорчу своего любимого шефа и не выполню его поручение. – Ненад виновато посмотрел на Карича. – Распластавшись на диване, я смотрел на преобразившегося Барченко и даму в черном, которая совсем не удивлялась происходящему. Мало того, она смотрела на Барченко с уважением. Как будто он сделал доброе дело, отшвырнув меня от нее. Я еще не мог понять, что происходит: моя голова и суставы сильно болели от ушибов. Если не учитывать, что я пришел бить Барченко, я все же был его гостем и пока не обнаруживал никаких агрессивных намерений. Зачем же он со мной так поступил? Мне тогда, честно говоря, стало жаль себя. И тут выбежала эта мерзкая собачонка…

– Габриелла! – презрительно вставил Карич. – Я знаю эту псину. Барченко с ней ни на час не расстается. Он берет ее даже на важные деловые встречи. Ему плевать, что о нем подумают, – это самая настоящая любовь, которая ничего не стыдится. Я думаю, пожалуй, что он один из тех старых придурков, что завещают свое состояние животным при живых детях и внуках. А эта Габриелла – просто лающий кусок дерьма.

– Да. – Ненад впервые улыбнулся. Его улыбка больше походила на оскал. Мне казалось, что он сейчас захохочет, этот Ненад, неприятным лукавым смехом гиены. – Лающий кусок дерьма! Вы очень хорошо охарактеризовали это животное. Габриелла – самая противная псина из тех, каких я когда-либо видел. Очень злая и очень гордая. Собака схватила меня зубами за штанину и начала драть… это было больно, смешно и стыдно. Я просто не знал, что мне тогда делать!

Мне вдруг стало не по себе – все происходящее было не просто непонятным, а на удивление глупым. А этот потешный рассказ киллера про Габриеллу, рассказ, выдаваемый таким серьезным тоном, совсем выбил меня из колеи. Я бы подумал, что меня разыгрывают, если бы в этом деле не участвовала Ана. Уж она-то точно не была способна на такой пошлый розыгрыш.