Виктор Юнак - Дань кровью [Роман]

— Тридцать динаров динаров даю за нее, отрез шелка и третью часть сада.

— Мы знаем, что у тебя и виноградник есть, — пытался увеличить приданое старик Младенович.

— Виноградник-то есть, — почесал затылок Андрия, — да он и так уж пополам разделен. Половина сыну теперь принадлежит.

— А вторую половину можно бы и еще пополам разделить, — настаивал Младенович.

Гргур глянул на молодого Младеновича. Это был Обрад, третий сын в семье. Он гордо восседал на табурете, то смотря себе под ноги, то разглядывая убранство дома Живковичей, то глядя в окно.

Андрия не мог согласиться с этим.

— Неужто вам и того, что я отдаю, мало?

— Однако же ты посмотри, какого юнака [19] Юнак — герой, молодец ( сербск .). я сватаю за твою дочь.

— Сила юнака познается в бою, а не в словесах пустозвонных, — не выдержал Гргур, которому не понравилась упрямая настойчивость Младеновича. — Пускай сразится сей юнак со мною в поединке, и, коли победит он в честном бою, тогда отдаст батюшка за Зорку половину виноградника, а коли проиграет… — Гргур улыбнулся и молча развел руками.

Зорица, уже давно сидевшая под открытым окном, прислушивалась к разговору (не могла же она упустить решающий в ее судьбе момент). Услышав слова брата, она неслышно захлопала в ладоши и послала брату воздушный поцелуй. Андрия же сначала посмотрел на Младеновичей, желая выяснить их первую реакцию на предложение сына, затем на жену Драгану, все это время молчавшую, и, наконец, на Гргура, чтобы убедиться в серьезности его слов и в решительности постоять за них. Однако Гргур всем своим видом показывал готовность выйти на поединок. Ведь так хотела Зорица, о чем он, разумеется, никогда не скажет ни отцу, ни матери, к тому же ему не нравилась слишком самоуверенная поза Обрада Младеновича, которую тот изменил лишь после решительных слов Гргура.

— Что же, так тому и быть, — произнес Андрия. — Если поединок будет за вами, вы получите все, что требуете.

— Мы согласны, — даже не повел бровью старик Младенович, настолько, видимо, он был уверен в успехе.

После этого оба Младеновича встали и, раскланявшись и перекрестившись, ушли. Андрия, как и положено хозяину, пошел их проводить. При этом никто не проронил ни слова. Радостно же возбужденная Зорица вбежала в дом, благодарно поклонилась брату и поцеловала его в щеку, а после этого бросилась к матери и расплакалась.

Началась подготовка к поединку. Младеновичи в какой-то степени рисковали, ибо не было еще ни одного человека в округе, который победил бы Гргура, сына Андрии, известного своей честностью, силой и ловкостью. Ведь еще несколько лет назад он был в числе личных дружинников деспота Углеши, а это уже говорит о многом. Однако и семья Младеновичей еще ни разу не выходила посрамленной из поединка. Благодаря победе в подобном поединке старший Младенович много-много лет назад добыл себе жену с хорошим приданым; и вот совсем недавно его старший сын оказался победителем в поединке с опытным и хитрым соперником. И все же для Гргура Обрад был слабоват и неотесан. Это было видно даже неискушенному в таких делах человеку. Поэтому вместо Обрада драться будет Милорад, второй сын Младеновича. Он уже участвовал в нескольких схватках и знает, что к чему. Да и силы в нем побольше, нежели в Обраде. С таким отцовским решением согласилась вся большая семья Младеновичей. А срок, назначенный для поединка, неумолимо приближался.

К подобным поединкам готовились серьезно и со всей тщательностью. Поражение в нем было, в моральном смысле (а порою, и в физическом), равносильно смерти. Проигравшие долго не могли смыть с себя позор, поэтому и выходили на каждый поединок, как на последний в своей жизни, поэтому и предшествовали поединку тяжелые, напряженные дни тренировок и учебы. Поблажек соперникам схватившиеся в поединке не давали, ошибок не прощали, а потому и снисходительностью, самоуверенностью перед поединком себя не тешили.

Днем накануне прошел сильный дождь, однако обе стороны не пожелали переносить схватку на другой день. Так переносить можно до бесконечности, если учесть, что первые дни наступившей осени всегда в этих местах отличались дождливостью и неустойчивой погодой. Но в день поединка погода, как по заказу, выдалась солнечной и даже безветренной, изрядно высушив влажную почву. В первые часы пополудни, когда солнце уже не так знойно обнимало землю, за селом, на специальном поле для ристалищ начали собираться люди со всей округи. Особый интерес подогревался еще и тем, что в поединке участвовали два, пожалуй, самых сильных человека.

Наконец появились и главные действующие лица. Оба, и Гргур, и Милорад, в синих, плотно облегающих ноги до колен турецких чакширах, рубахах грубого полотна, с широкими кожаными поясами с прикрепленными к ним булавами с гладкими набалдашниками, с луком, переброшенным через плечо, и колчаном с тремя стрелами. В руках у обоих короткие копья, которые употреблялись только в самом начале поединка. Оба сидели как влитые на конях — Гргур на своем любимом буланом, Милорад на гнедом, на всех четырех ногах которого сверкали на солнце ослепительно белые чулки. Коней под уздцы на ристалище вывели отцы наших молодцов. Следом за ними шли наблюдатели обеих сторон — Драгана со всей своей родней и вся семья Младеновичей, включая и Обрада. Однако главная виновница этого поединка на ристалище не явилась. Ее сегодня неожиданно с самого утра забило в лихорадке, и она осталась дома, укутавшись в одеяла и перины и через определенные промежутки времени выпивая приготовленные матерью отвары и настои из трав, рецепты приготовления которых она выведала у местной знахарки бабки Стефки.

Оба соперника выехали на середину поля и, поприветствовав друг друга взмахом руки, тут же разъехались в разные концы. Несколько минут стояли, ожидая сигнала. Кони нетерпеливо прядали ушами и гарцевали на месте, окруженные возбужденной толпой. Публика начала шуметь, подбадривая соперников. Каждый норовил выкрикнуть что-то колючее в адрес противника и что-то подбадривающее в адрес своего.

Наконец старик Младенович махнул рукой, и тут же копье, брошенное Милорадом, стремительно полетело в направлении Гргура. Толпа притихла, ожидая результата, и, когда Гргур увернулся и на лету поймал копье, тут же переломив его на три части, одобрительно зашумела. Очередь метать была за Гргуром. Копье со свистом вылетело из его рук, чтобы уже через несколько секунд достичь Милорада. Милорад, казалось, и не думал уворачиваться от острого наконечника копья. Однако, верно рассчитав момент, когда копье было всего лишь в нескольких метрах, он вонзил острые шпоры в бока своего гнедого, и тот, хорошо обученный и натренированный, тут же припал на передние ноги, а голова Милорада укрылась в жесткой гриве конских волос. Копье пролетело высоко над головой и в нескольких метрах позади коня до половины вошло в землю, а верхняя его часть сломалась — так сильно оно было пущено. Толпа снова одобрительно загудела: то ли ловкость Милорада им понравилась, то ли пришлась по душе сила Гргура. Этим, собственно, и начался поединок.