Евгений Единак - Реквием

Коваль успел раздуть горн, раскалил поковку, когда в бордей, с обвисшими руками и поникшей головой спустился Коля. Он о чем-то тяжело думал, периодически бросая исподлобья вопросительный взгляд на лицо Коваля. Лицо учителя, как всегда, было спокойным и невозмутимым. Один раз Коля, грубо промахнувшись, ударил тяжелым молотом по краю поковки. Вырвавшаяся из щипцов, раскаленная поковка сильно ударила в толстый кожаный фартук мастера. Прокоп не выдержал:

— Что с тобой сегодня?! Как будто корову пропил?

Не поднимая головы, Коля невнятно произнёс:

— Хуже…

До конца дня работали, не проронив ни слова.

В воскресенье в Бельцы Коля почему-то не поехал…

Ранней осенью сорокового кто-то из сверстников приволок из Атак велосипедную фару. Динамо, дающее ток, отсутствовало. Колина память была удивительной. Он мгновенно вспомнил, как в десятилетнем возрасте в тридцать пятом попал со старшими братьями Сяней и Иваном в цирк на станции.

Цирк раскинул свои шатры в самом центре базарной площади ниже строящейся церкви. Артисты сменяли друг друга. Коля внимательно смотрел за фокусами, пытаясь разгадать секрет. Но его воображение поразил фокус, который, как ему показалось, он мог бы сотворить сам. Фокусник вбивал в землю два металлических кола и соединял их проводами с лампочкой. Изумлению зрителей не было предела! Лампочка светилась!

Потом фокусник насыпал в горшок ложку соли и заливал водой. Затем в соленую воду опускал две пластинки с проводами и лампочкой. Лампочка загоралась желтым светом. Пробившийся через плотную толпу, Коля заметил, что один кол и пластина отливали красно-желтым медным цветом. Он понял, что металлы должны быть разными. Мысли Коли были заняты повторением подобного фокуса дома. Тогда и керосиновой лампы не надо! Не надо покупать, дорогой, дефицитный керосин. По вечерам в доме будет светить маленькая, похожая на пузырёк, но яркая лампочка!

А сейчас руки сверстника держали настоящую лампочку! Она четко была видна сквозь прозрачное стекло фары. А блестящая поверхность за стеклом должна усиливать свет, как блестящий никелевый абажур над, подвешенной к потолку, керосиновой лампой у старого Калуцкого.

Но что сделать, чтобы немецкая фара с лампой стала его собственностью? Денег нет… Менять не на что… Выход подсказал отец приятеля. Два дня шестнадцатилетний Коля копал яму для погреба. К концу второго дня в, гудящих от усталости, руках с тремя волдырями набитых кровавых мозолей он держал заветную фару с лампочкой.

Еще год назад, будучи на базаре, на станции за сараем нашел скрученную полосу металла. Поднял. Показалась тяжеловатой. Потер о каменные ступени. Под чернотой заблестела красная медь. Забрал и подвесил в бордее Прокопа. А сейчас, где мог, собирал, редкие в то время, стеклянные баночки. Отмыл, насыпал соли, опустил в раствор отрубленный зубилом кусочек полосы. Вторую пластину отковал сам из найденного прутка. Обе пластины соединил к проводам фары. Лампочка зарделась тусклым темно-красным светом.

Без элементарных знаний физики, законов электродинамики стал колдовать Коля над своим устройством для освещения. Сделал еще одну баночку с раствором и пластинками. Но как соединять? Соединил медь к меди и железо к железу. Накал оставался прежним. Догадался соединить медь к железу. Сегодня это называется последовательным соединением цепи постоянного тока. К свободным пластинам подключил лампочку. Накал лампочки стал более ярким.

До вечера изготовил и соединил шесть баночек с раствором соли и пластинами. Одну за другой баночки поместил на подоконник и последовательно соединил. Фару подвесил рядом. Каково было изумление домочадцев, когда вечером Коля соединил провода! Лампочка горела и освещала стол гораздо ярче, нежели керосиновая лампа.

Почти через тридцать лет Толя Единак, сын Николая Яковлевича принес неудовлетворительную оценку по физике. Изучали тему: Аккумулятор — источник электрического тока. К концу разбора полетов Толя, стоя навытяжку, на всю жизнь запомнил, как работает аккумулятор, как движутся электроны, что такое ионы и чем отличается последовательное соединение от параллельного.

В семье Коваля Коля Единак незаметно стал своим человеком. По утрам, когда он приходил на работу, тетя Кася, жена Коваля, неизменно беспокоилась:

— Коля! Ты успел позавтракать? Садись! Махать целый день молотом силы надо иметь немалые. Поешь!

Обедать садились всем скопом. Стол накрывала хозяйка. Часто ей помогала старшая, Галя, старше Коли на два года. Сын Миша усаживался рядом с отцом. Напротив Коли сидели младшие: пятнадцатилетняя Люба и одиннадцатилетняя, самая младшая, Франя.

Летом, бывало, работу заканчивали, когда солнце ещё стояло высоко. В такие дни, но чаще по субботам, все дети отправлялись на Одаю. Часто, захватив торбочку с пеплом и самоварным мылом, с детьми на большой пруд направлялся и отец семейства. Оставив девочек на берегу, где озеро было неглубоким, Коваль с сыном и Колей переходили плотину. Там они располагались на деревянных мостках, сохранившихся еще со времен пана Соломки. Сначала с пеплом и глиной оттирали почерневшие от въевшейся железной окалины руки. Потом тщательно мыли головы, ополаскивались.

Коля и Миша подолгу плавали. Однажды Коля заплыл в самый дальний конец озера. Обратно решил пройти живописным берегом. Узкой извилистой тропкой, стиснутой зарослями цикуты и низкорослым тростником, направился к плотине. Недалекие детские голоса и хихиканье остановили его. Обойдя большой куст бузины, пригнулся.

Сквозь редкую листву в метрах пяти увидел Любу и Франю. Взявшись за концы рубашек, в которых купались, нагие сестры, кружащиеся в разные стороны, словно в танце с руками над головой, выкручивали бельё. Капельки воды на коже девочек под солнечными лучами искрились множеством бриллиантовых бликов.

Во рту Коли всё мгновенно пересохло. Он не мог оторвать взгляд от пятнадцатилетней Любы. Сознание его мутилось. Выкрутив обе рубашки, девочки натянули их и, со смехом рассказывая что-то друг дружке, убежали. А Коля все так же сидел на корточках. Ноги онемели, в голове было пусто. Всё его существо заполнила золотоволосая Люба, кружащаяся в танце на фоне изумрудной зелени прибрежного кустарника, воды и голубого неба.

— Коля-а! Где ты!? — Мишин голос, раздавшийся со стороны кургана на противоположном берегу озера, вернул Колю к реальности.

Коля бегом направился вокруг озера в обратную сторону, лишь бы не встречаться с девочками, с Любой. Обычно разговорчивый, с Одаи Коля шел молча. Спустившись в лощину, он отделился от Галушкиных, повернул направо и вышел к старому проселку на Боросяны. По меже пробрался вдоль огорода и нырнул в, построенный старшими братьями в самом дальнем углу двора, соломенный шалаш.